Часы пробили четверть одиннадцатого, а затем и половину. Отяжелевшая химера, переваливаясь, подлетела к карнизу и грузно плюхнулась на камень.
— Еды я тебе не принесла, — сообщила она. — Ее там уже просто нет.
Помолчав, химера посопела и добавила:
— Зато у меня хорошая новость. Впрочем, тебе бы лучше самому посмотреть. Иди, я гарантирую — тебя вряд ли будут ругать. Честное прехимерское.
— Не хочу, — сказал Рене, кусая губы. На реснице замерла предательская слеза.
— Иди, — обнажив кривые зубы в самой что ни на есть доброй ухмылке, сказала химера и столкнула мальчика с карниза.
Рене полетел в глубокую бесконечную тьму, к каменным плитам двора, мечтая разбиться и навеки позабыть про этот позор — хотя, конечно, на том свете ангелы грустно будут спрашивать нехорошего мальчишку о том, как же это он так поступил с Золушкой, и как ему не стыдно, что она навсегда осталась старой девой… Пролетая мимо окон бального зала, Рене внезапно заметил… Еще через два этажа он завис, почесал макушку и вернулся к окну, за которым во всем великолепии клокотал бал.
Там, за цветным стеклом, танцевала Золушка. Черные дыры сюрреалистическим узором цвели на ее платье. Положив в дыру на спине руку, принц пытался попадать в мелодию. Но мысли его, как видно, заняты были не музыкой. Умопомрачительное декольте черной бахромой открывало грудь Золушки. На бедре ткань порвалась почти до пояса, обнажив довольно длинную стройную ногу в хрустальном башмачке. Еще одна дыра… впрочем, не будем смущать слушателя детальным описанием сего весьма смелого и совершенно оригинального туалета. Заметим лишь, что от первоначального замысла мадам Феи осталось весьма немного материи.
— Возмутительный туалет! — злобствовали пожилые статс-дамы.
— И заметьте: какая безвкусица! — вторили молоденькие фрейлины в розовых рюшах и бантах.
Чтобы не слышать придворных сплетен, Рене перемахнул на другое окно. Но там его встретило слюнявое перешептывание престарелых министров, от которого Рене чуть не стошнило. Впрочем, министрам уже ничего не светило.
Насвистывая, Рене покидал двор с чувством, что зажег сверхновую. Так оно, в общем-то, и было — в Тридесятом королевстве вспыхнула новая звезда. Один за другим гасли огни, стража лениво перебрасывалась в кости. Нахохлившись, недобрым взглядом оглядывала башни ворона — ее ведь никто не пригласил на бал.
Оглянувшись, Рене посмотрел сквозь стену и увидел Золушку наедине с принцем. Гулко пробили часы, и карета превратилась в тыкву, а все, что осталось от золушкиного платья, окончательно исчезло. Слегка смутившись, Рене решил все-таки не подглядывать за чужой идиллией и дальше смотреть не стал, как и полагается благовоспитанному мальчику восьми лет от роду (хотя, признаться, было интересно).
Бодро зашагав к воротам в прекрасном настроении, юный маг думал только о том, как бы ему не влетело от родителей за то, что он так поздно возвращается домой. Ворона, умостившаяся на приоткрытой створке ворот, глухо каркнула, но Рене не стал прислушиваться к мрачным пророчествам, а с большой радости запулил в птицу из верной рогатки. Ворона попыталась возмущенно каркнуть, поперхнулась, перекувыркнулась в воздухе и взмыла в фиолетовое небо белоснежной лебедью. Рене довольно улыбнулся, взмахом ресниц послал вслед за бывшей вороной золотую звездочку с красным отсветом на шлейфе, поправил под мышкой книгу о процессах в звездных ядрах и зашагал к дому.
Запахнувшись в полумантию-полухалат, пожилой маг сидел за очередной статьей «Вестника аналитической мифологии». Страницы были такие же желтые, как и слова научного труда.
«… Все происходящее в мире, равно как и весь мир, представляется ими как сон, майя, фантазия маленького мальчика, спящего на листьях баньяна. Впрочем, и наша европейская традиция хороша: такой важнейший процесс, как сохранение человеческого генотипа, она отдает на откуп розовощекому младенцу, что, кстати, с точки зрения современного политкорректного общества, может расцениваться как развращение малолетних…».
Заложив пальцем страницу, маг тихо встал и прошелся по комнате.
Внуки, наигравшись за день, мирно сопели на нижнем этаже. Бережно касаясь корешков книг, маг перебирал годы своей долгой жизни. На широкой дубовой полке пылились гербарии, важно задирали к потолку носы пузатые реторты. Иногда они по студенческой традиции пили их них… ну, сейчас они пили уже только чай… да, пили чай, когда к магу забредал на огонек сгорбившийся Арнольд.
Рука об руку с бессонницей маг перебирал амулеты в шкафу. И там, за пыльными полками раритетов, нашел старую, давно забытую рогатку.
• • •
У раскрытого окна глазел на звезды телескоп, в который маг любил рассматривать мириады невидимых созвездий.
Наверное, где-то глядела на свечу седеющая королева в чопорном платье золотой парчи.
Волшебник решил подарить рогатку на день рождения младшему внуку. Сплетя пальцы и откинувшись в кресле-качалке, старый маг глядел в светлеющее небо, думая о тех замечательных временах, когда он умел зажигать звезды.
Иллюстрации Елены Беспаловой