Тот еще попытался что-то сделать и только мысль о том, что у него, возможно, ушиблен череп, удержала Хико от желания дать ему подзатыльник. Вместо этого он ударил его по локтю — кажется, тот был цел. Кеншин округлил глаза и во взгляде его читалось возмущение. Хико не был сторонником рукоприкладства, но желание надавать идиоту по шее перевешивало буквально всё. С огромным трудом, он взял себя в руки.
Звук, который Хико издал, когда увидел спину ученика, напугал бы и его самого. Тело его ученика было буквально изрезано. Хико во второй раз пообещал себе найти каждого, кто к этому причастен, и убить его лично. Но это потом.
Он осторожно продолжал свои манипуляции. В некоторых местах из-за крови ткань прилипла к телу намертво и ее приходилось буквально отдирать. Он пытался делать это аккуратно, но звуки, которые издавал его ученик, говорили о том, что получается у него плохо.
Позволив раздражению взять верх, Хико почувствовал себя заметно лучше. Привычные язвительные комментарии относительно умственного развития его ученика лились рекой, словно копились все эти годы и теперь плотину наконец прорвало.
Работать стало легче. Мальчишка наконец понял, что ему велели замолчать и покорно принимал все язвительные комментарии, на которые Хико был способен.
— Ладно, юноша, здесь мы закончили, — сказал он, спустя несколько минут.
Когда реакции не последовало, Хико подумал было, что его глупый ученик слишком близко к сердцу воспринял команду не разговаривать, а потом Хико охватила паника. Кеншин отключился.
Не долго думая, он схватил ближайшее ведро с водой и вылил мальчику на голову. Когда тот приподнял голову, пытаясь разлепить глаза, Хико готов был поверить в каких-нибудь богов, которым молился в эти секунды.
— Я говорил тебе держать глаза открытыми? — он пытался не сорваться на крик, пока его ученик отплевывался от воды и смотрел на него, хлопая ресницами.
Не дождавшись ответа, Хико накинул ему на плечи полотенце и прислонил назад к стене. Прежде, чем что-то делать, нужно было отмыть его от крови и грязи.
Полотенца заканчивались быстрее, чем грязь смывалась с тела. Он снова прервался, открыл сундук и достал пару своих рубашек. Эти можно порвать. В принципе, если понадобится, он пустит на лоскуты всё, что найдет в доме.
Когда с мытьем было покончено, пришло время промыть раны. Хико решил начать с тех, что помельче и уже не кровоточили — из пары нужно было выпустить гной, но в остальном ничего страшного не было.
— Сейчас будет больно.
— Хорошо.
Захотелось дать ему пощечину только за то, каким тоном он это сказал. Ничего хорошего в этом нет.
Хико решил действовать быстро. Он схватил лежащий на полу нож и быстрым движением вскрыл одну из ран, которая явно была наполнена гноем.
В ту же секунду, когда нож коснулся спины Кеншина, тот дернулся, явно пытаясь выхватить рукой катану. Рефлексы военного, которые воспроизводил его ученик, вызвали в нем ужас. Он выругался и пригрозил привязать мальчика к скамейке, если он дернется еще раз. Должно сработать.
Дальше работа пошла легче — он вскрывал и обрабатывал неглубокие, но загноившиеся раны, пока глупый ученик скулил от боли. Скулит, значит, в сознании. Уже неплохо.
Когда он размотал бинты на плече, картина была безрадостной. В плече словно кто-то намеренно ковырялся кинжалом. Перед тем, как вынимать из раны кусочки бинтов, он спросил:
— Предпочитаешь кричать или тряпку в зубы?
Кеншин явно держался из последних сил. Говорить он, кажется, уже не мог, но судя по тому, как он открыл рот, выбрал он второй вариант.
Хико скрутил жгут, Кеншин перехватил его зубами. Было бы неплохо, если бы у него был обезболивающий порошок, но чего не было, того не было. Ничего, раз в таком состоянии он смог идти, значит и это как-нибудь потерпит.
Комментарий к Глава 3. Хико. Обещание смерти.
Буду рада, если вы оставите свой комментарий к этой части.
========== Глава 4. Кеншин. Кошмары. ==========
Держать глаза открытыми было действительно трудно, пришлось сконцентрироваться на этой задаче настолько, что Кеншин просто перестал замечать всё, что происходит вокруг.
Кажется, Хико ничего не говорил, а просто молча его мыл. Из-за этого он чувствовал себя некомфортно, а еще чувствовал себя на удивление маленьким. Странно, что у него еще осталась способность чувствовать себя так после всех этих лет.
В какой-то момент он понял, что еще пара минут и он не справится с задачей не засыпать и именно в этот момент он услышал, как учитель сказал, что сейчас будет больно. Это его почти обрадовало — если будет больно, не засыпать будет гораздо проще. Если он отключится еще раз, то Хико точно решит, что он слабый мальчишка, а не мужчина, которым он стал. Впрочем, мало надежды, что однажды учитель действительно признает в нем мужчину.
В следующее мгновение все мысли исчезли, потому что Хико вскрыл ножом одну из ран. От прикосновения стали к телу Кеншин тут же стремительным движением попытался выхватить катану, которой у него не было. Странно, что ему хватило сил на это движение.
— Твою мать, идиот! — запах крови, смешанный с гноем, был невыносим.
Кеншин услышал, как тяжело дышит рядом с ним учитель.
— Сиди смирно, — сказал он, — или я принесу лавку и привяжу тебя к ней.
Оставалось только терпеть. Но, по крайней мере, не закрывать глаза стало действительно легче. Хико поливал раны сакэ или вскрывал их ножом и потом поливал всё равно. Он скулил, должно быть, как побитая собака, но на это было уже плевать.
— Предпочитаешь кричать или тряпку в зубы?
Кеншин открыл было рот, чтобы попросить развести ему обезболивающий порошок, но, не дожидаясь ответа, учитель просто затолкал ему в рот полотенце.
Хико действовал быстро, этого у него не отнять, но боль всё равно была ужасной. Не в силах терпеть, он изогнулся — тяжелая рука учителя тут же легла ему на грудь, буквально вжимая его в пол.
— Рана уже не кровоточит, — сказал он, — начинай молиться, чтобы не было заражения крови. Но сейчас я полью ее сакэ и будет еще больнее. Кивни, когда будешь готов.
Он кивнул сразу же, зачем тянуть. Струя сакэ, казалось, прожгла его насквозь.
А потом всё закончилось.
Кеншину снились длинные и путанные сны, в которых битва при Тобу и Фушими сменяла собой резню каравана, а та внезапно заканчивалась смертью Томоэ вместо Касуми.
Было жарко, но не было никаких сил сбросить с себя одеяло, оно словно было железным и придавливало его к земле, затрудняя дыхание. Слыша шаги, он открывал глаза и пытался найти на поясе меч, но его не было, а глаза открывались с огромным трудом и то только затем, чтобы увидеть яркий свет пламени рядом, который его ослеплял. Всё было в огне. Дом горел, его дом, где он жил с Томоэ свои счастливые полгода, горел, а он горел вместе с ним.
Чья-то рука вытаскивала его из череды кошмаров, приподнимая ему голову, но он не мог разглядеть, кто это был. Чей-то голос требовал от него сделать глоток и он делал, только потом понимая, что ему предлагают яд. Он пьет яд с чьей-то руки. Яд растекается по всему его телу и оно горит изнутри. Нужно открыть глаза и встать, только бы получилось встать и тогда он обязательно доберется до дома. Но дом сгорел. Он сам его поджег и в этом огне сейчас погибает. Он поджег один дом и горит в нем, а в другом доме его продают в рабство, а в третьем… в третьем его никто не ждет и тогда, наверное, лучше было бы сгореть. По крайней мере рядом будет Томоэ и они будут вместе.
Время от времени чья-то холодная рука опускалась ему на лоб и огонь отступал. Потом голос говорил ему пить и он пил, потому что не мог сопротивляться, но это уже был не яд. Но мгновения отдыха давались ему только затем, чтобы потом стало еще хуже..
И он снова горел и снова убивал и снова все вокруг умирали. Мертвецы пробирались сквозь землю и хватали его за руки, давили своими руками на грудь, пытаясь затянуть его к ним под землю. Все его мертвецы приходили за ним, а он никак не мог скинуть их с себя и дотянуться до меча, чтобы спастись.