Комедия была сыграна при людях отлично. Клеретта горько плакала, прощаясь со своей доброй барыней, которая в свою очередь не скрывала сожаления по поводу того, что теряла такую преданную горничную.
Когда Клеретта уехала, маркиза сказала дворецкому:
— Пожалуйста, Антон, постарайтесь завтра же найти мне другую горничную. Главное, чтобы она была расторопная и знала свое дело.
За обедом маркиза еще раз напомнила дворецкому про горничную, отдала приказание приготовить экипаж на другой день, так как намеревалась сделать несколько визитов по окрестным замкам, и в семь с половиной часов вечера ушла к себе и заперлась.
В восемь часов молодая женщина в мужском костюме и светлом парике садилась на приготовленную доктором Иригойеном лошадь и часа два спустя подъезжала в Байонне к гостинице «Париж».
На пороге двое мужчин дружно разговаривали и весело ей поклонились. В одном из них она узнала доктора, который заговорил с ней по-испански, называя ее дон Луис.
— Я все устроил по вашему желанию, дон Луис, — сказал ей доктор, — я нанял здесь в гостинице две комнаты, одну для вас, а другую для вашего лакея.
«Дон Луис» пристальнее взглянула на спутника доктора и узнала в нем переодетую Клеретту.
Все трое мужчин, из которых двое были переодетые женщины, вошли в гостиницу; хозяин вышел к ним навстречу и приветствовал дона Луиса по-испански. Они все вошли в номер, отведенный дону Луису.
Посреди комнаты стоял накрытый стол. По испанскому обычаю весь обед стоял на столе, подогреваемый на спиртовых горелках.
— Мой человек будет нам прислуживать, — сказал дон Луис лакею, который внес чемоданчик и остановился в ожидании приказаний.
Лакей вышел. Вслед затем маркиза заперла дверь на задвижку.
— Теперь мы у себя! — сказала она весело. — Поставь еще прибор, милочка, и садись с нами ужинать.
— Позвольте вас поздравить, дон Луис, — сказал доктор молодой женщине. — Вы так сумели изменить свою внешность, и мужской костюм к вам так идет, что, когда вы подъезжали, я узнал не вас, а мою лошадь.
— А мне, доктор, позвольте еще раз поблагодарить вас от души. Без вашего содействия я никогда не выбралась бы из моего заточения.
При этих словах молодая женщина протянула доктору руку. Доктор пожал ее с жаром и, удерживая ее своих руках, воскликнул:
— Какая неосторожность, сударыня! Как это вы оставили на пальце ваше обручальное кольцо? Разве молодые люди носят подобные кольца? Снимите его сейчас. Неужели оно было на вас и вчера?
— Да, доктор, я ношу его постоянно.
Доктор покачал головой.
— Как это я прежде не догадался об этом, — сказал он, помолчав немного, — теперь уже ничего не поделаешь.
— Что такое, доктор?
— А вот что, сударыня: при виде этого кольца, мне пришла одна мысль в голову.
— В чем же дело, доктор?
— Вот, видите, что следовало сделать, да, к несчастью, я об этом теперь только подумал. Надо было взять все, что на вас было вчера надето, в том числе и это кольцо, и все это надеть на какой-нибудь труп, который нетрудно для меня достать. Мы бы этот труп зарыли в ту могилу, из которой нам удалось вас спасти, и, таким образом, никакого бы сомнения не могло быть в том, что маркиза Жермандиа действительно сделалась жертвой преступления.
— Так за чем же дело стало, доктор? Это можно и теперь сделать. Вот кольцо, а все, что на мне было вчера, тут в чемодане…
— Зачем же вы это тряпье с собой захватили?
— Как зачем, доктор? А если бы завтра, когда меня будут всюду искать, нашли изорванное и перепачканное платье, какие бы толки и догадки оно возбудило? Нет, доктор, я не могла оставить подобной улики.
— О женщины! — вскричал доктор. — Вы всегда будете догадливее нас!
По знаку маркизы, Клеретта вынула из чемоданчика требуемые вещи, которые доктор завернул в свой плед; затем маркиза, сняв обручальное кольцо, передала его доктору.
— Да хранит вас Бог! — сказал доктор, прощаясь с маркизой. — Дай вам Бог избавиться навсегда от преследований этого изверга.
В тот самый час, когда в Байонне молодой дон Луис Парэдэс де Очоа, прибывший накануне из Мадрида, садился в почтовую карету со своим слугой, направляясь в Тур, — недалеко от Байоны, в городке Сен-Жан-де-Люс, странный, невероятный слух разнесся по всем улицам и привел в ужас жителей.
Рассказывали, что маркиза Жермандиа, одна из самых знатных и богатых городских жительниц, исчезла бесследно из своего замка на набережной реки Невеллы.
Уверяли, что утром дворецкий, которому маркиза накануне поручила отыскать новую горничную взамен той, которая была накануне отпущена, не видя маркизы в обычный час и не слыша ни малейшего шума в ее спальне решился постучаться к ней. Ответа не последовало, дворецкий попробовал отворить дверь, но она оказалась запертой изнутри на задвижку. Управляющий стал громче звать, стучать, но тщетно, ничего не нарушало тишины, царящей за дверью.
Тогда было призвана полиция и, когда взломали дверь — спальня оказалась пустой, маркиза исчезла!
Тотчас же приступили к самому тщательному дознанию: прислугу допрашивали несколько раз, весь огромный дом перешарили с чердака до подвалов, в течение всего дня происходили поиски, полицейские агенты выбились из сил, но не оказалось никакого следа побега или преступления.
— Однако не в трубу же вылетела маркиза! — заметил полицейский комиссар двум агентам, которые только что окончили тщательный осмотр спальни и пришли доложить, что никакого тайного выхода из этой комнаты они найти не могли.
— Я ведь и не говорю, господин комиссар, — ответил старший, — что не существует тайного хода, напротив, вероятнее всего, что он существует, только я вам докладываю, что мы не могли его найти.
— Стало быть, плохо искали.
— Нет, уж это напрасно вы изволите говорить, господин комиссар. В этих древних постройках тайные ходы так искусно бывают скрыты, что их только можно открыть, разобрав стены.
— Этот человек прав, — вмешался следователь. — Нечего нам долее время терять. Пошлите за мировым судьей — он наложит печати, а там видно будет, что делать.
Час спустя печати были наложены. В замке остались только дворецкий и привратник, которым было поручено караулить замок и наблюдать за сохранностью печатей.
Но полиция, несмотря на трудность задачи, не дремала. С виду дело казалось забытым, но тем не менее дознание продолжалось тайно с большой энергией.
Из Парижа прислали одного опытного сыщика. В течение целого месяца он тайно собирал всевозможные сведения по этому делу в городе и в окрестностях. По истечении этого времени, он в первый раз пришел с докладом к следователю.
— Я думаю, — сказал он, — что маркиза убита.
— Кем? — спросил следователь.
— Я бы вам ответил: ее мужем, если бы его присутствие в другом месте в то время не было доказано. Он постарается даже слишком тщательно доказать свое отсутствие.
— Ого! Берегитесь! Маркиз Жермандиа принадлежит к одному из самых знатных родов Беарна; он полковник французской армии и на очереди к производству в генералы за отличие по службе и за храбрость.
— Гм! — промычал сыщик. — Герцог Прален тоже был знатного и древнего рода, да еще пэр, а это ему помешало…
— Убить свою жену — хотите вы сказать? Но тут дело совсем другое.
— Да, в том отношении, что этот маркиз гораздо умнее свое дело обставил. Рассказывают какую-то таинственную историю о корабле и лодке, проезжавшей через весь город, нигде не причалив. Кроме того, я узнал, что этот маркиз — человек безнравственный и крайне жестокий. Они с женою уже с год, как разошлись. Ее огромное состояние, которое она всегда имела при себе — два миллиона шестьсот тысяч, — исчезло вместе с ней. Словом, хотя маркиз Жермандиа замечательно хорошо сумел скрыть следы своего преступления, но он сделал одну оплошность. Он перехитрил, и это его погубило. Зная поговорку: «Ищи кому преступление принесло пользу», я стал в этом направлении искать и, могу сказать, кое-что нашел!