– Ты что, Алан, сердишься? – удивился Грей. – Здесь тебе не Дамфрис, где меньше преступников, зато больше овец.
Все снова засмеялись. А ведь Фрэнсис Грей вовсе не старался быть в центре внимания; все происходило само. Стоило ему сесть на стул, вся компания сразу же рассаживалась вокруг; сейчас Ребус оказался напротив. Грей был крупным мужчиной, и прожитые годы оставили свой след на его лице. Если он что-то говорил, то всегда делал это с улыбкой, или подмигивал, или смотрел на собеседника как-то по-особому, поэтому ему все сходило с рук. Ребус никогда не слышал, чтобы кто-либо подшутил над Греем, зато все окружающие служили мишенями для его шуток. Он словно держал их в постоянном напряге, испытывал. То, как они воспринимали его выходки, говорило ему все, что он хотел о них знать. Порой Ребуса так и подмывало проверить, как отреагирует Грей на шутки или подколы в свой адрес.
Возможно, это надо будет выяснить.
Заиграл мобильный телефон, Маккалоу встал, поднес телефон к уху и отошел в сторону.
– Наверняка жена, больше некому, – предположил Грей.
Он уже почти ополовинил свою кружку с лагером. Грей не курил: бросил лет десять назад, так он сказал Ребусу, когда они вместе вышли на перерыв и Ребус протянул ему пачку. Уорд и Баркли курили. Трое курящих из шести – значит, Ребус мог курить без стеснения.
– Она что, следит за ним? – спросил Стью Сазерленд.
– Это говорит о прочных, основанных на любви отношениях, – заключил Грей, снова поднося кружку к губам.
Он был из тех любителей пива, глядя на которых никогда нельзя уследить, как они глотают: процесс поглощения напитка выглядит так, словно их глотки всегда нараспашку и они просто сливают в нее пиво.
– Вы что, знакомы? – удивился Сазерленд.
Грей посмотрел через плечо туда, где, прижав трубку к голове, стоял Маккалоу.
– Я знаю этот тип людей, – отрезал Грей. Ребус разбирался в людях не хуже. Он встал.
– Повторим?
Две кружки лагера, три кружки светлого эля. По пути к барной стойке Ребус вопросительно глянул на Маккалоу, тот отрицательно покачал головой. Его бокал с колой был почти полным, и больше он пить не собирался. До слуха Ребуса донеслось: «Выезжаю через десять минут…» Да, точно, с женой. Ребусу тоже надо было позвонить. Джин, вероятно, уже заканчивает работу. В час пик, чтобы добраться от музея до ее дома в Портобелло, потребуется не меньше получаса.
Бармен знал свое дело: за сегодняшний вечер это был их третий заказ. Оба вечера накануне они провели в колледже. В первый вечер Грей выставил солидную бутыль с солодовым напитком, И они, усевшись вокруг стола в комнате отдыха, знакомились друг с другом. Во вторник после ужина они встретились в баре колледжа; Маккалоу снова тянул из бокала колу, а потом пошел к машине.
Но сегодня за обедом Там Баркли вдруг сообщил, что в деревушке есть бар, пользующийся хорошей репутацией.
– Местные им довольны, – подвел он итог.
И вот они здесь. Бармен выглядел радушным, и по его виду Ребус понял, что он привык видеть в заведении людей из колледжа. Он работал быстро и споро, без заискиваний и панибратства. В тот вечер в середине недели в баре было всего полдюжины постоянных посетителей. Трое за одним столом, двое у дальнего конца барной стойки, а один расположился за стойкой почти напротив бармена, который обслуживал Ребуса. Вдруг этот человек повернулся к нему.
– Приехали в коповскую школу, точно?
Ребус утвердительно кивнул.
– Для новобранца вы слишком старый.
Ребус внимательно посмотрел на нового собеседника. Это был высокий, совершенно лысый мужчина, голова прямо сверкала. Усы седые, а глаза кажутся вдавленными глубоко в череп. Перед ним стояла бутылка с пивом, а рядом стакан с чем-то похожим на темный ром.
– В полиции сейчас очень тяжело с кадрами, – ответил Ребус. – Как бы не пришлось объявить призыв.
– Похоже, вы меня разыгрываете, – осклабился тот.
Ребус, пожав плечами, пояснил:
– Мы здесь на курсах переподготовки.
– Старых собак обучают новым трюкам, так? Он поднес пиво ко рту.
– Вам заказать? – предложил Ребус.
Он отрицательно покачал головой. Ребус передал бармену деньги и, не воспользовавшись подносом, взял двумя руками три пинтовые кружки. Отнес на стол, потом вернулся еще за двумя, одну из которых заказал для себя. Тут он подумал: звонок Джин лучше не откладывать на потом. Ведь она сразу поймет по голосу, что он пьян. Но она не поймет, почему он решил напиться, да и кто может понять…
– Так вы отмечаете окончание учебы? – спросил мужчина.
– Нет, как раз начало, – ответил Ребус.
В полицейском участке Сент-Леонард было по-вечернему тихо. Задержанные, ожидавшие утреннего судебного разбирательства, сидели по камерам, кроме них в участке было только двое мальчишек, пойманных на краже из магазина. Наверху, в кабинетах следователей, уже почти никого не было. Все мероприятия, связанные с расследованием убийства Марбера, назначенные на этот день, были выполнены, и в участке оставалась только Шивон Кларк. Она сидела перед компьютером, пристально глядя на скринсейвер; по экрану скользила фраза, выведенная крупным кеглем: «ЧТО БУДЕТ С ШИВОН, КОГДА ОНА ЛИШИТСЯ СВОЕГО СПОНСОРА?» Кто это написал, она не знала: наверно, шутка кого-то из ее команды. Возможно, автор послания имел в виду Джона Ребуса, но тогда смысл не совсем понятен. Вообще знал ли автор значение слова «спонсор»? А может, он намекает на то, что Ребус заботился о ней, предостерегал ее? Она даже рассердилась на себя, когда до нее дошло, насколько раздражает ее эта фраза.
Она вывела меню установки скринсейверов, кликнула на опции «баннер» и вместо фразы, бегущей по экрану, набрала новую: «Я ЗНАЮ, КОЗЕЛ, КТО ТЫ». После этого проверила пару стоявших в комнате компьютеров, но на тех экранах мелькали звездочки и колыхались волнообразные линии-. Телефон у нее на столе зазвонил, но она не стала снимать трубку. Наверное, очередной псих горит желанием сделать признание или сообщить какую-нибудь идиотскую информацию. Вчера позвонил один респектабельный джентльмен средних лет и заявил, что его соседи сверху – преступники. Выяснилось, что над ним живут студенты, у которых часто звучит громкая музыка. Его предупредили, что отвлечение полиции на пустячные дела является серьезным правонарушением.
– Знаете, – после переговоров с заявителем признался один из сотрудников, – если бы мне пришлось весь день слушать «Слипнот» [3], я бы еще и не то сделал.
Шивон села за стол и сняла трубку.
– Отдел криминальных расследований, сержант Кларк слушает.
– В Туллиаллане учат, – произнес голос в трубке, – что очень важно быстро снимать трубку.
Она улыбнулась:
– А я предпочитаю помурыжить звонящего.
– Быстро снять трубку, – пояснил Ребус, – означает ответить по телефону раньше, чем он прозвонит полдюжины раз.
– А как ты узнал, что я здесь?
– Да я и не знал. Сперва позвонил тебе домой и побеседовал с автоответчиком.
– И что подсказало тебе, что я здесь, а не в городе? – Она откинулась поудобнее на стуле. – Похоже, ты сейчас в баре.
– В живописном Кинкардине.
– И ты нашел в себе силы оторваться от пивной кружки, чтобы позвонить?
– Я сперва позвонил Джин. У меня осталась двадцатипенсовая монета…
– Я прямо-таки польщена. Целых двадцать пенсов?
В ответ из трубки послышалось фырканье.
– Ну… и как дела?
– Да не забивай себе голову, лучше скажи, как тебе в Туллиаллане?
– Как считают некоторые преподаватели, учеба проходит по сценарию натаскивания старых собак на новые трюки.
Она рассмеялась:
– Не выдумывай, не могут они так говорить.
– Некоторые могут. Нас обучают управлению расследованием и пробуждению ответного сочувствия у жертвы.
– И ты при этом еще находишь время пить?
Молчание на другом конце провода; она испугалась, уж не позволила ли она себе лишнего.
– А как ты догадалась, что я не сижу здесь на свежих апельсинах? – помолчав, спросил он.