Ты только держись!… Ложь никогда ничего не исправляет. Ложь и существует только потому, что самому лгущему необходимо ее слышать.
Ты только держись!…
Четыре часа утра.
Жаль, что нет Ребуса, думала она. Он придумал бы шутку насчет названия этой песни. Он и раньше так делал, когда им случалось дежурить в больницах, охраняя раненых преступников. Сочинял новый текст вместо наполовину забытого текста песни из вестерна, наверное, то была песня в стиле кантри. Имени исполнителя она припомнить не могла, а вот Ребус знал. Фернон? Ферли? Наверно, все-таки Фернон…
Эти забавы Ребус выдумывал, чтобы отвлечься от ситуации. Сначала она хотела ему позвонить, но потом передумала. Произошло нечто такое, через что она должна была пройти сама. Она переступила границы дозволенного… и понимала это. Она хотела остаться в больнице, но ее не пустили. Наскоро принять душ и переодеться. Патрульная машина ждет внизу, чтобы отвезти ее в участок Сент-Леонард. Полиции Лейта уже надо было начать розыск: ведь это их территория, но они захотели встретиться с ней в Сент-Леонарде для выяснения обстоятельств.
– Ты, однако, здорово врезала ему по яйцам, – похвалил ее водитель патрульной машины. – Он наверняка сбавил обороты…
Она стояла под душем, сожалея, что струи такие слабые. Ей казалось, что вода не льется, а еле капает. А ей хотелось, чтобы струи кололи, как иголки, причиняли боль, захлестывали потоком. Она прижала руки к лицу, глаза непроизвольно закрылись. Прислонившись к кафельной стене, она сползла вниз и села в ванну, согнувшись в той же позе, в какой сидела над Лаурой Стаффорд.
– А кто скажет Александру? Мама умерла… Это сделал папа. Об этом скажет бабушка, когда у нее хотя бы на время перестанут течь слезы…
А кто обрушит это известие на бабушку? Кто-то уже наверняка едет к ней. Ведь необходимо произвести опознание тела.
Автоответчик замигал, показывая, что для нее оставлены сообщения. Подождут. В раковине полно грязной посуды. Она ходила по квартире, вытирая волосы полотенцем. Покрасневший нос распух, ей все еще хотелось приложить к нему что-то холодное. Под налитыми кровью глазами красно-синие пухлые мешки.
Полотенце, которым она вытирала голову, было темно-синим. Белые полотенца уже не для меня…
Замначальника Темплер уже дожидалась ее в участке. Первый вопрос ее был не из легких:
– С тобой все в порядке?
Вместо ответа Шивон издала нечленораздельный звук, описывающий ее состояние, а Темплер сразу перешла к делу:
– Донни Дау редкостная сволочь, и работает он на Верзилу Гора Кафферти.
Шивон задумалась, с кем та успела поговорить. С Ребусом? Но тут Темплер объяснила все сама:
– Мне сказал это Клеверхаус. Ты же знаешь Клеверхауса? – Когда Шивон утвердительно кивнула, она продолжила: – Агентство по борьбе с наркотиками уже некоторое время следит за Кафферти. Правда, они не шибко преуспели; не думаю, что результаты их слежки могут дать хоть что-то ценное.
Все их результаты – попросту сопутствующие обстоятельства, дополняющие реальные события.
– Ты знаешь, что она умерла?
– Да, мэм.
– Господи, Шивон, да оставь ты эти формальности. Зови меня просто Джилл, ладно?
– Да… Джилл. Темплер кивнула.
– Ты сделала все, что могла.
– Но этого оказалось недостаточно.
– А что еще ты могла сделать? Переливание крови прямо на мостовой? – Темплер вздохнула. – Жаль… этот разговор в полночь… говорить надо было мне. – Она провела рукой по волосам. – А кстати, как ты там оказалась?
– Я пошла, чтобы предупредить ее.
– В такое время… ночью?
– Я решила, что так вернее всего застать ее на работе.
Шивон машинально отвечала на вопросы, а мысленно была в другом месте. Все еще на той самой улице. Щелчок замка на входной двери в… рука, изо всех сил цепляющаяся за ее машину.
Тссшш!
– Лейт взялся за это дело, – объявила Темплер безучастным голосом. – Они хотят с тобой поговорить.
Шивон кивнула.
– Филлида Хоуз рассказала нам обо всем.
Она снова кивнула. Сейчас ее больше всего интересовал вопрос, купил ли Донни Дау нож в тот же день. Ведь от магазина «Сделай сам» рукой подать до участка Сент-Леонард…
– Он все обдумал и спланировал заранее, – объявила Шивон. – Так и напишу в отчете. Пусть эта тварь ответит за убийство…
Теперь закивала Темплер. Шивон знала, о чем она сейчас думает: когда Дау привлекут за убийство, ему обеспечат хорошего адвоката… состояние невменяемости… ослабленное чувство ответственности. Мой клиент, Ваша месть, только что узнал о том, что его бывшая жена, женщина, на которой лежит забота о его сыне, не только была проституткой, но и проживала в квартире, снятой для нее и ребенка одним из ее клиентов. И вдруг он об этом узнает - и узнает, от кого бы вы думали?., от офицера полиции! - и мистер Дау, сбежав из полицейского участка и никем не контролируемый, да еще и в состоянии аффекта…
Дау наверняка отделается шестью годами, не больше.
– Это было ужасно, – произнесла она почти шепотом.
– Конечно… я понимаю. – Темплер потянулась и взяла Шивон за руку, напомнив ей Лауру… Лауру, такую живую, когда в машине она так же взяла ее руку…
В дверь громко постучали и, не дожидаясь ответа, раскрыли. По обращенному к двери лицу Темплер Шивон могла понять, что она готова разорвать незваного гостя на куски. На пороге стоял Дейви Хайндз. Он посмотрел на Шивон, а потом перевел взгляд на Темплер.
– Его взяли, – кратко доложил он.
Дау представил дело так, будто он пришел сдаваться по собственной воле, однако офицеры утверждают, что он оказал сопротивление при аресте. Шивон сказала, что хочет на него посмотреть. Временно, до перевода в Лейт, его поместили в одну из камер нижнего этажа. Камера была старая, и температура в ней во все времена года была примерно такой, как в камере глубокой заморозки. Взяли его на Толлкросс. Он направлялся к шоссе Морнингсайд, по которому, вероятно, собирался перебраться в южную часть города. Но тут Шивон вспомнила, что риэлторское агентство Кафферти стоит как раз на этом шоссе…
Рядом с дверью его камеры стояли несколько офицеров. Они смеялись. Среди них был и Дерек Линфорд. Когда Шивон приблизилась, Линфорд потирал костяшки пальцев. Один из полицейских открыл камеру. Она остановилась в дверях. Дау сидел на бетонной кровати, свесив голову на грудь. Когда он поднял голову и посмотрел на нее, Шивон увидела, что его лицо представляет собой один сплошной кровоподтек и оба глаза совершенно заплыли.
– Похоже, ты врезала ему не только по яйцам, Шив, – съязвил Линфорд, вызывая смех стоящих рядом офицеров.
Она повернулась к нему.
– Только не надо утверждать, что ты отплатил ему за меня, - ответила она. Смех разом стих. – В лучшем случае я была всего лишь поводом… – Затем она повернулась к Дау. – Надеюсь, что тебе больно. Надеюсь, тебе будет больно еще очень долго. Надеюсь, у тебя обнаружат рак, ты, мерзкий, жалкий кусок дерьма.
Все мужчины как по команде улыбнулись, но она быстро и молча прошла мимо.
18
Они поехали на «лексусе». Грей хорошо ориентировался в Глазго. Ребус мог бы устроить им поездку в Барлинни: всем известная тюрьма «Бар-Л» располагалась на эдинбургской стороне, рядом с автострадой. Но Чиба Келли в Барлинни уже не было: он находился в центральной городской больнице, где его тщательно охраняли. У него был инсульт, поэтому и надо было спешить. Если они хотели выслушать доводы Чиба Келли, следовало увидеться с ним как можно скорее.
– Возможно, он просто прикидывается больным, – предположил Ребус.
– С него станет, – согласился Грей.
Ребус все время думал о Кафферти и его чудесном исцелении от рака. Он и сейчас проходил курс лечения, правда, уже в частной клинике. Однако Ребус отлично знал, что все это ложь и обман.
Ни свет ни заря его разбудил громкий стук в дверь. Новость об инциденте с Донни Дау докатилась до Туллиаллана. Ребус сперва пытался дозвониться Шивон домой, потом на мобильный. Увидев его номер, она ответила.