Так или иначе, новый император углубил трещину в отношениях между сыном и матерью. Ответом на письмо великого князя Николая стал его перевод в Павловск. Но не в отчий дом, а в крепость, пустовавшую со времён императора Павла Первому. Которому Ники поставил памятник.
«С особой жестокой радостью Александр III отвёл Ники помещение, выходившее окнами на дворец великого князя Константина Николаевича, — пишет его внучатный племянник. — Ники обливался слезами, глядя на родной ему дом, но выйти не мог: стерегли его, как никогда прежде. Посетителей не впускали. Прогулки дозволили, но только пешие и вокруг крепости. Парковые беседки и павильоны, где мог он встретиться с родными, исключили.
Но Ники переносил это стойко. За годы изгнания видал он и не такое, привык ко всему. И надеялся, что отца его, тоже изгнанного, поместят сюда же, дадут свидеться с ним.
Перовскую со товарищи казнили»
Да, Александр III сразу начал круто. На реформах поставил жирный крест, морганатическую супругу отца княгиню Долгорукую с детьми выставил из Зимнего, великого князя Константина Николаевича немедленно отправил в отставку и в Павловск. Там наказал сидеть со своими либеральными идеями тише воды и ниже травы. Сам переселился в Гатчину. Не потому что боялся покушений террористов, а из отвращения к высшему свету.
Знали ли родители, что их незадачливый первенец томится в заточении напротив их дома? Наверное. Но не навещали его. Боялись царского гнева? Или сами не хотели?
Этого никто не знает.
Дать сдачи Ники мог только на бумаге.
«Молодой царь развоевался. Вешает женщин и сажает в тюрьму родичей. Молодец среди овец».
Затем:
«Не молодец, а убийца. Братоубийца. Потому что старшего брата, первого жениха своей Минни, наследника трона, много, открытого, благородного, убил именно он. Не все это знают, но это правда. Однажды Саша Медведь вызвал старшего брата сразиться в бокс. Смеясь, они упали на траву. Саша тут же встал, а брат — нет. Решили все, что он легко ушибся. Никто ничего не видел и не понял. Брат умер спустя несколько месяцев. Престолонаследником и женихом Минни стал Саша Медведь. Драма чисто Шекспирова!»
Речь здесь шла о старшем сыне Александре II цесаревиче Николае. Необыкновенно умный, образованный и благородный, он обещал быть самым просвещённым государем России. К сожалению, Николай Александрович умер в молодости.
Новый поворот в судьбе
Видимо, кому-то стали известны эти записи. Неожиданно в апреле 1881 г. великого князя Николая Константиновича отправили в Ташкент. На вечное поселение и с почти тюремным режимом. Малейшее проявление неподчинения окружающим его будет караться арестом и острогом.
Единственным светлым пятном было разрешение взять с собой в ссылку жену Надежду Александровну. Так, косвенно брак великого князя всё же был признан. А Святейший синод остался при своём мнении и с носом.
Белое солнце пустыни
С небольшими перерывами великий князь Николай Константинович прожил в Средней Азии 36 лет. Здесь он состоялся как человек, и пришли к нему слава с глубокой признательностью современников и потомков. А то, что случилось это на окраине империи, значения не имеет. Народная любовь всюду одинакова.
Прошло всего восемь лет, как усилиями талантливого генерала и администратора Кауфмана этот край вошёл в состав Российской империи. А казалось, что он давно был уже её частью. Местное население в большинстве своём положительно относилось к происходившим переменам и русским.
Николай Константинович в новое место ссылки ехал с удовольствием. Средней Азией он интересовался давно. Знал о ней многое на личном опыте и из книг. Ему нравились азиатская жара, пустыни, фрукты и овощи, спокойный и радушный народ… Встретили его торжественно. Прибыл, как никак, член правящей династии!
Ники пожаловал не с пустыми руками. Он задумал обводнение Голодной степи — восточной части пустыни Кызыл-Кум, между Ташкентом и Самаркандом. Для этого необходимы исследования, которые великий князь готов профинансировать за свой счёт. Задуманное может увенчаться успехом, ибо когда-то эта местность была цветущим краем. Едва ли не вторым Эдемом.
Администрация идею приняла с восторгом. Но… просила подождать разрешения из Санкт-Петербурга. Ввиду особого статуса его императорского высочества.
Пришлось согласиться. Великий князь не злился и не закатывал истерики у местных властей. Его сдерживала Надежда — спокойная, рассудительная, кроткая женщина. Так отличавшаяся от взбалмошных и непредсказуемых Фанни Лир и Александры Демидовой.
Столица выразила согласие.
За помощью Ники обратился к хану Хивы, с отцом которого он воевал. Хан дал несколько тысяч рабочих, а деньги — великий князь. Они составили его содержание за год — двести тысяч рублей.
Ники же был и начальником строительства канала, его проектировщиком, прорабом, снабженцем и… одним из землекопов. Да, его императорское высочество с кетменём и лопатой стоял в длинном строю работающих дехкан. В чалме и полосатом стёганом ватном халате. Ел с ними дымящуюся шурпу и рассыпаюшийся между пальцев плов, запивая ароматным кок-чаем.
К осени канал закончили. Назвали его каналом Искандера — в честь бывавшего в этих местах, или поблизости от них, великого полководца Александра Македонского. По нему пошла живительная влага для райского сада.
А узбеки возрождать Эдем не захотели. Они привыкли жить в бедности и одним днём. Тогда Ники пригласил сюда старых знакомых — уральских казаков из староверов. Это был старательный, непьющий и некурящий народ, дисциплинированный и порядочный. Казаки обосновались в семи станицах. Они рьяно принялись заводить нивы, огороды и пчельники, разбивать сады и кустарники, насаждать цветы…
Николай Константинович и Надежда Александровна поселились рядом в глинобитном домике. Уже в первое лето они отведали собственных абрикосов и груш.
Вскоре на подмогу прибыли немцы и киргизы. Переселенцы довершили возрождение края. Глядя на них, зашевелились и узбеки. Постепенно южный Туркестан превратился в действительно райский сад.
В русской части Ташкента Ники выстроил дворец в эклектическом стиле — рококо, античность, псевдоготика, поздний классицизм. Вокруг разбил парк с зоосадом и псарней. Дом обустроил парижской мебелью, лиможским фарфором, венецианскими стеклом и хрусталём.
Среди прочего переправили ему из Санкт-Петербурга одну статую. Некогда в Италии у скульптора Солари он заказал мраморную копию обнаженной Фанни Лир. После его ареста и ссылки статуя оказалась у великой княгини Александры Иосифовны. Расставаться с ней мать Ники не хотела. Но вдруг отправила произведение искусства в Ташкент.
О причинах скоропалительного решения рассказывает историк А. Боханов:
«Однажды, уже через шесть лет после тех несчастных событий (кражи солитёров), прошедшее напомнило о себе с неожиданной стороны. Принимая у себя американского посла в Петербурге, Александра Иосифовна вдруг услышала от него вопрос: «Что это за статуя стоит у вас, Ваше Высочество?» Княгиня ответила, что это статуя работы известного итальянского мастера. «Так это же американка!» — услышала она в ответ «Какая американка?» — задала совсем неуместный вопрос ни о чём не подозревавшая княгиня. «Вашего сына Николая!» Александра Иосифовна чуть не лишилась чувств. После этого светский разговор был быстро прерван, а статуя вскоре отправлена в Ташкент. Отдавая распоряжение, великая княгиня не преминула заметить: «Пусть он там, в пустыне, наслаждается видом своей бесстыдницы!»