За аллею спрашиваете? А фиг его знает при чем тут аллея, но раньше как женились то бутылки об стены били, а теперича вот дерево сажают. А наш как шутом работал, видать заприметил, у нас тут вдовушка по соседству. Вот. Начал ей помогать и видать чем то сошлись. Так вот первое дерево они посадили, так с того и повелось. И знаете, у меня глаз наметан, и можете мне не верить, но если бы не наш, то так бы мы и дальше били бы бутылки об стены.
Тяга.
Ещё будучи яйцом он был уже странным. И пятнышки были не такой формы и цвет скорлупы не того оттенка. Да и сам явно больше ростом. Да и как он в гнездо попал - то только одна ночь знала. Родственники перешёптывались за спиной, что вот мол, уродец растёт, избавились бы, пока не поздно. Да и на свет в положенное время он появился не так, как его братья и сестры, неспеша, потихоньку разламывая скорлупу, а буквально сорвав верхушку яйца выпрыгнул под ясны очи присутствовавших. Да, он был не такой. Лапки длиннее, хвост короче, а самое главное - на спине два непонятных отростка. Но ведь это ж ничего страшного, вон у одного из братьев два хвоста и все считают его счастливчиком. Шло время, ребятня училась бегать, прыгать, ловить бабочек, и всё бы так наверное и закончилось и не начавшись, если бы в пылу игры он не взмахнул случайно своими отростками в момент прыжка. Он бы не обратил на это никакого внимания, если бы не реакция его братьев на длину прыжка. Шли дни и он всё больше и больше отдалялся от своих родичей. Прыжки получались всё длиннее, бывали моменты когда он даже мог продержаться несколько мгновений в воздухе. Крылышки, пока ещё крылышки, росли и крепли, обещая со временем стать крыльями, а он мечтал об том времени когда сможет взлететь и насладиться полётом и с нетерпением смотрел в небо...
Шли недели, тело крепло, крылья росли. Жажда неба иногда не давала спать и есть. Родичи, после того как он спугнул хищников и натоптал новых троп начали смотреть хоть и не с любовью, но с уважением. А некоторые начали даже вместе с ним утрами учиться прыгать дальше и выше. Жизнь в стае приобрела размеренный и степенный ход. Ребятня росла и училась. Старцы делились опытом но и на молодых смотрели, стараясь и их опыт учитывать. Воины неизменно возвращались с добычей, пусть и не всегда достаточной для обжорства, но и голода много недель уже никто не знал. И в одно утро он таки решился. Пусть крылья еще слабы, пусть лапы ещё недостаточно проворны, но глубина неба не давала покоя. Выбрав склон покруче он разбежался и оттолкнувшись от земли лапами и расправив крылья взлетел. Это был восторг, наконец то ввысь. Упругая струя воздуха камнем ударила в грудь забивая дыхание, подминая крылья, кувыркая в воздухе бросила на землю. Сквозь треск рвущейся кожи крыльев и ломающихся костей он расслышал свой хрип боли, боли не тела, боли души. Ведь так близко. Очнувшись на следующее утро обнаружил себя в стае. Братья с сестрами принесли попить, поесть, но не елось и не пилось... Тело уже почти не болело, но душа не могла найти покоя. Что не так, что он не учел, почему так. На миг даже показалось что небо не для него. Но жажда, жажда полёта, жажда нового, была сильнее боли. Пусть, пусть не в этот раз, и даже не во второй, десятый, сотый, но он знал, чувствовал всем своим естеством - он создан для полёта, он подружится с ветром, он научится ловить поток, он натренирует крылья. Пусть на это уйдут годы, но он взлетит и уйдёт ввысь, в небо и дальше. Потому что по другому просто не может быть.