— Мартііін, — подымается с колен Президент. — Ти як?
— А шо? — Я примащиваю масксеть, но она постоянно соскальзывает. От же ж блин.
— Та нічо. Не нравишься ти мнє.
— Ты мне тоже.
— Я не про то. В послєднєє врємя нє нравишся. Помнішь, як у Бєтона криша їхала?
— Помню.
— Ото він як робить-робить, а потім ррраз — і зависне. Стоїть, дивиться. І не чує нічого. Потом ррраз — включився. Тіко постоянно як на своїй волнє. Чутка не тут.
— І шо?
— Ти теперь так себе ведеш. Один-в-один.
— Да? Та не гони.
— Я серьозно. Це ж видно. Слухай… ти би робив з цим шось.
— Ну да, ну да… Докиии! Как дела?
— Не скажу, — бурчит Доки, запихивая пустую «бульку» в грязную штанину. Булька не лезет, скрипит, хрустит, и вечно недовольный Доки остервенело пихает ее, матерясь под нос.
Как же красиво все-таки. Весна опять пришла, и лучики тепла…
День
— Раааадители меня назвали «Кооля…» И мне жилося очень нелехко, мля…
— … Папаня в заведениях питейных за пару лет допился до чертеееей, на… А вверху ветер.
— Есть шо-то?
— Потом видос посмотрим, пой дальше, развлекай меня. Я, кстати, тебе еще мстю не придумал. Жди, нервничай.
— За шо это?
— За вот этот вот внезапный приезд Ксюхи.
— И шо, плохо получилось?
— Не, хорошо… — Вася довольно щурится и поводит плечами. — Комбата в Вахе встретил, прикинь.
— Але, военные, давайте быстрее. У них сюда пулик «прибит», побачат — нагребут, — ворчит Дима Первухин.
— Мы ж за кустом! — бурчит Вася.
Буран, командир шестой роты, хмыкает и отходит. Дааа, логика сильна, сильна.
Коммандер ведет наш «Фантом-3» высоко и быстро — мы не корректируем, мы просто снимаем видео, и все достаточно просто: террикон, протянувшийся четко с востока на запад, то есть, от сепаров к нам, сейчас, в апреле шестнадцатого, «перебуває під спільною власністю ЗСУ та незаконних збройних формувань». Эта карколомная фраза обозначает, что на одном конце сидят сепары с Докучаевска, а на другом — хлопцы из шестой роты «семьдесятдвойки». Еще месяц назад террикон, то есть, высокий отвал вдоль большого карьера, был полностью под противником, но наши, по приобретенной привычке сходу занимать чуть больше, чем обычно написано в приказе, выкинули сепарье и заняли позиции. Расплатившись за этот тактический ход двумя «трехсотыми».
Тогда вообще все странновато было — потому что замкомбрига «семьдесятдвойки» спланировал нашу мартовскую операцию так, что в Докуче, к моменту наших веселых стартов на восток, было человек двести-двести пятьдесят, и — ахххх! — как же мы хотели войти в город. Хотели так, что разведосы, встретившие нас на этом рубеже, аж подпрыгивали от возбуждения, много курили и постоянно махали руками в сторону, где всходит солнце, и, клянусь, если бы решение принимали все трое командиров рот, бравших участие в отжиме терриконов и собравшихся возле «бэтэра-восьмидесятки», мы бы не утерпели и рванули бы вперед. Тогда Танцор, Буран и Скат долго тыкали пальцами в планшет, вечерело, и решение принималось не нами, и… да, нам хотелось это сделать.
Само собой, в город мы бы вошли, даже теми куцыми силами, которые участвовали в этой одной из сотен операций по эээ… «выравниванию линии фронта». И там бы мы и остались, бо реально у нас было восемь «бэх» и три разведосовских «бэтэра», ну и почти полторы сотни людей разной степени усталости. Нас добили бы в течение полусуток. Хотя, если бы «семьдесятдвойка» подняла танковый батальон и одновременно подавила бы две батареи сепарских САУшек…
Да ладно, теперь-то чего локти кусать. Приказа мы не получили, шестая рота отбила свои полтеррикона, закопалась в землю и… и теперь Буран решил подумать над тем, чтобы отжать весь «Черный» террикон, полностью. Дима Первухин, такой же, как я, сержант и замкомвзвода, был в прошлом бизнесменом, поэтому к подготовке подошел чисто с гражданской точки зрения — написал нам: «Пацаны, приходите на кофе, и квадрик возьмите, треба тему перетерти».
Димон был улыбчивым, смешливым, крепким дядькой, на «гражданке» занимался дайвингом и, в принципе, имел все, что хотел. У нас с ним как-то удивительно совпали взгляды на жизнь и на наше пребывание в армии, и теперь мы дымили его сигаретами, пока Вася вел съемку восточной части «Черного», болтали, смеялись, договаривались за бензин, воду и баню. Виталик «Каспер», худой, обычно молчащий КБМ, изредка подкалывал Диму, улыбался и пытался высмотреть темную точку квадрика в светлом небе.
Небо молчало.
— Димончик, так а планы у вас какие?
— Ой, Мартинчик, я ж не шутил насчет пулика. Мы как позицию тут отрыли… — Дима кивает на неширокую траншейку, в которой бородатый сумний дядька смотрит в волонтерский бинокль, тоже пытаясь высмотреть квадрик. — Петя… Петя! Отуда смотри! Отуда, блин, фантик оно высматривает… Короче. То треба уже у кэ-эр, я ж просто «зэ-ка-вэ» обычный.