— Ху… Голову собі міряй! Винось н@хуй двєрку, трусиш тут пилюку на борщ! Луччє б дав командиру доїсти нормально!
— Та я вже поел, Петрович, дуже вкусно, — подякував я, застегнул куртку и шагнул к выходу. Зачем-то стукнул по двери берцем. — Ярика не бачив?
— Яріка не бачив, — пробасил Петрович. — Мастєра бачив, там якийсь хєр на пікапі приїхав, то він зустрічати йщов. Просив тебе знайти, бо ти на рацію нє отвєчаєш, а тєлєфон тут не бере.
— Бля! А раньше нельзя было сказать? Это замкомбата приехал!
— Та хоч Муженко. Шо, вже людині поснідати не можна?
— Ну Петрович. Ну вот, блин.
— Мартинчику, — Петрович посмотрел на меня выцветшими глазами пожилого дядьки из села. Шмыгнул носом. — Заболіваю, чи шо… Мартинчику. Начальник приїхав і уїхав, йому тут не жити і війну не воювати. Максімум то в штабі сидіти і в моторолу давати накази, які нахєр не нужні, бо він не бачить обстановки ні-хє-ра. А тобі — тобі воювати з нами. Тому він начальник, а ти — командир. І якщо ти покушаєш — нічого страшного не буде. Бо він поїде в Ольгінку, а ти зостанешся тут.
Философ Петрович, йопт. Я прям возгордился от признания меня командиром, потом вспомнил, что ни черта еще в этой поважной посаде не сделал, натянул флисовую шапку и шагнул наружу. О как. Прям продрало.
Снаружи ничего не изменилось. Сыпал мелкий снег, потихоньку замерзала грязь под ногами, голые мелкие деревья тянули жесткие ветки к надоевшему небу. Я вытащил рацию, покрутил верньер, убедился, что «баофенг» безнадежно сел, повернулся и вылез на блиндаж. Возле опоры стоял темно-серый пикап, там же толпились темные фигурки. Ну ладно, пойду знакомиться. Ща выслушаю какую-то херню, сделаю решительное лицо, скажу «так точно, доповідь по виконанню», помашу рукой на прощанье и пойду в баню помоюсь. Пока Ломтик дверь к ней не прикрутил.
Облепленный грязью пикап торчал возле опоры. Возле заднего борта стоял Мастер, кто-то из наряда и двое мужиков. Один, с АКСУ, курил, равнодушно разглядывая безжизненно висящие провода, перебитые еще в пятнадцатом, второй, одетый явно не по погоде, был моего роста и в черной теплой жилетке. Мастер что-то объяснял, размахивая зажатой в пальцах сигаретой, мужик в жилетке слушал и не перебивал.
— Бажаю здоровья, — буркнул я, подходя и протягивая руку. — Мартин.
— Янош. Кирилл, — пожал руку замкомбата. Светлые волосы ерошились под ветром, шапку не носит, понтуется.
— Олег, — повторно представился я.
— Ты за Танцора?
— Я. Мастер обстановку доповів?
— Да.
— Позиции смотреть будете?
— Зачем?
— Да хрен его знает. — Я пожал плечами. — Так заведено. Начальство приезжает, смотрит, дает звиздюлей, потом спрашивает, шо надо, потом уезжает и, может, даже чем-то помогает. А может, и нет.
— Мда… — Янош посмотрел на меня долгим взглядом. Ну да, зарядить такую тираду незнакомому начальству — это очень по-мобилизованному. Раздраконил меня Петрович своим спичем про начальников и командиров. — Ну давай пройдемся, раз настаиваешь.
— Давайте, — опять пожал плечами я. — Тока машину треба переставить.
— Чего? — встрепенулся водитель и протянул мне руку. Я пожал.
— Та повадился тут какой-то косорукий урод по нам с террикона стрелять.
— А че косорукий?
— Так не попадает никуда.
— Не попадает — попадет, — глубокомысленно заметил Янош и пошел вдоль позиций. Машина рыкнула двиглом, выбросила клуб дыма («военная соляра» — отметил я) и поползла к КСП.
Мы оставили наряд на правом спостережнике и пошли по дороге. Прошли «правую дашку», потом два пустых капонира, дошли до «левого» АГСа и стоящей под накрытием из масксети «левой дашки». Вот и все позиции, всей траншеи — метров сто пятьдесят от силы. Правой стороной траншея упиралась в куцую посадку, вдоль которой мы заезжали на ВОП, левой — в склон «нашего» террикона.
— Че так зброю расставил? — поинтересовался Янош. Херррасе, ни тебе советов, ни тебе упреков. Странный какой-то замкомбата.
— Смотри… Смотрите, — поправился я. — «Левая дашка» смотрит прям на позиции «четырнадцатой» и на левый склон «серого» террикона. Если «четырнадцатую» ровняют, мы террикон засыпаем, больше помочь никак не можем. АГС этот — не від ворога, а від добрих людей, то есть, можем по полю насыпать, если через «четырнадцатую» сепары пролазят.
— Понятно. А по противнику? И чего «бэха» не в капонире на линии, а сзади стоит?
— Доповідаю по порядку. В капонире вон те ящики — там «Фагот» и шесть ракет.
— Какие?
— Эм-стотринадцатые.
— Опыт есть?
— Один раз стреляли. Но у нас хлопец служит, по срочке в спецназе был, он умеет и нас научил.