Всего минута — и игра окончена; мой персонаж с триумфом задрал вверх все три руки под радостный рёв несуществующей толпы. Я вздохнул и убрал геймпад.
— Эй, пацаны, это только со мной так, или игра и вправду не такая интересная, как раньше?
У Айры с Хови мнения на этот счёт не сложилось. Впрочем, другого я от них и не ждал.
— Через месяц новая версия выйдет, — сказал Хови. — Намного лучше, говорят…
Я кивнул, потому что мне не хотелось говорить о том, о чём я на самом деле думал. А думал я о бамбуке. В прошлом году учитель естествознания сказал, что когда бамбук уже достаточно укоренился и укрепился, то можно видеть, как он растёт буквально у тебя на глазах. Вот я и размышлял: а не бывает ли точно так же и с людьми? Потому что я ощутил странное головокружение, словно стремительно вырос над Хови и Айрой. Я просто знал это, как знал, что любая новая версия «Трёх кулаков ярости», хоть сто раз улучшенная, заинтересует меня не больше прошлогоднего снега.
Я услышал чьи-то шаги на лестнице, но взглянув туда, никого не увидел.
— Привет, Шва, — сказал я.
Как только Хови с Айрой усекли, кто пришёл, они похватали свои геймпады и бросились в новую игру, полностью игнорируя визитёра. Меня это вывело из себя, но я ничего не сказал. Оба мои приятеля не возражали против Шва, пока он был всего лишь экзотической игрушкой, НЛО, внезапно ворвавшимся в их жизненное пространство; но как только интерес к нему был утрачен, Шва исчез с экранов их локаторов.
— Мне удалось разгадать хотя бы часть загадки, — сообщил Шва, игнорируя Айру с Хови в точности так же, как те игнорировали его.
— Какой загадки?
— Загадки кроулиевской внучки.
Вот тут уж Айра с Хови не могли не проявить хотя бы чуточку интереса.
— И что ты узнал? — спросил я.
— А ты сам посмотри.
И Шва протягивает мне распечатку старой архивированной страницы какой-то интернет-газеты. Ух ты, колонка светских новостей из «Дейли ньюс». На ней фотка младенца, а заголовок гласит: «Мистер и миссис Чарльз Кроули III объявляют о рождении дочери, Лексис Линн Кроули».
Айра с Хови сгрудились вокруг меня, оттерев Шва в сторону.
— Лексис? — удивился Айра. — Её что — назвали в честь машины?
— Лексис, а не «лексус», неуч ты неграмотный, — сказал я.
— Ну, — заметил Хови, — голова у неё вроде бы не деревянная.
Собственно, на вид с крошкой Лексис всё было в полном порядке.
— Эй, постой-ка, — сказал я. — Посмотри на дату. Она вовсе не младенец! Она нашего возраста.
— Хм-м, — протянул Айра. — Не знаю, что там с ней не так, но это явно не врождённое.
Хови подошёл к делу с научной точки зрения:
— А что если у неё в пубертатный период развилась проказа? Я слыхал, такое бывает.
— Ага, как же. Может, где-нибудь в Калькутте такое и бывает, только не в Бруклине.
— А вдруг она путешествовала по свету, — продолжал гнуть свою линию Хови, — и привезла оттуда эту напасть, как грипп или коровье бешенство.
— Ну ладно, — подытожил Айра. — Что бы там с нею ни было, ты сам скоро всё узнаешь.
Они с Хови вернулись на своё место на полу и похватали геймпады.
— Эй, Энси, ты играешь или как?
Шва, может, и привык, что с ним обращаются так, будто его вовсе нет, но это не значит, что ему это нравится. Я увидел: он начинает закипать, как тушёная говядина в медленноварке моей мамы, а это значит — ещё несколько секунд — и брызги гнева пополам с перцем, солью и прочей горечью полетят во всех вокруг.
— Алло! — проорал Шва Хови и Айре. — Мороженщик на углу раздаёт эскимо бесплатно. Налетай-расхватывай!
Если мои приятели и слышали его, то виду не подали. Шва повысил голос:
— Слыхали? Весь Лонг-Айленд захвачен марсианами!
Никакой реакции. С медленноварки уже срывало крышку.
— На Бруклин надвигается цунами! — вопил Шва. — Нам всем осталось жить пять минут!
Хови с Айрой продолжали играть как ни в чём не бывало.
Я предвидел, что здесь сейчас произойдёт. В шахматах есть такой ход, называется en passant — «на проходе». Это когда одна пешка, гордо задрав нос и не обращая внимания на пешку противника, ходит вперёд на две клетки. Оскорблённая пешка противника имеет полное право дать обидчику под зад — просто потому, что ей этого хочется. Кажется, это единственный ход в шахматах, когда тебя могут смести с доски только за то, что ты проигнорировал врага.
Ну и вот — стою я в своём родном подвале и наблюдаю, как Хови с Айрой прямым ходом лезут в en passant. Это они так нашу дружбу на крепость проверяли. «Твой Шва у нас уже в печёнках сидит, — безмолвно говорили они. — Чей ты друг — наш или его?»