Мне надо было бы поступить так, как я обычно поступаю, когда проигрываю партию: нечаянно перевернуть доску. Но Шва сделал свой ход первым — я и опомниться не успел. Он обошёл меня и кинулся к Хови и Айре. Я не тронулся с места. Он был в своём праве, и я не собирался ему мешать. Шва встал перед игроками, загородив собой экран.
— Эй, на случай, если вы ещё не заметили, то я здесь!
Айра поставил игру на паузу (Ховин мутант как раз собирался сделать из персонажа Айры котлету) и сказал:
— Мы в курсе, что ты здесь. А теперь будь любезен сделай так, чтобы тебя здесь не стало.
Тогда Шва нажал на кнопку и извлёк диск из приставки. Экран почернел.
— А вот посмотрим, заметите вы меня сейчас или нет! — Шва разломил диск на две половинки.
Произошло немыслимое. Мы все трое потрясённо таращили глаза на Шва. А тот швырнул обломки диска на пол и понёсся вверх по ступеням. Хови с Айрой уставились на меня — должно быть, не веря, что их любимой видеоигры больше нет.
— И ты ему так это оставишь? — проговорил Айра.
— Заткнись! Закрой варежку, понял? — рявкнул я.
И ринулся вслед за Шва, перепрыгивая через две ступеньки. Я даже не знал толком, что стану делать, когда догоню. Ну, вообще-то, он сломал мой диск, так что правильным решением было бы намылить ему шею; вот только… не хотел я мылить ему шею. Я, пожалуй, с бóльшим удовольствием устроил водные процедуры Айре и Хови.
В тот момент, когда я доскакал до верха лестницы, Шва уже вылетел на улицу. Мне удалось настичь его почти на самом углу, а чтобы остановить не на шутку разошедшегося приятеля, пришлось вцепиться в него чуть ли не всеми четырьмя лапами.
— Ты что, совсем псих? — заорал я.
— А хоть бы и так! — завопил он в ответ. — Может, я как раз псих и есть! Тихоня, у которого вдруг срывает башню, а потом в его морозилке находят половину жилого микрорайона!
Должен признать — на секунду я был огорошен, но только на секунду.
— Какую половину? — спросил я.
— А?
— Какую именно половину района? Ты не мог бы провернуть это дело с теми, что живут по ту сторону Авеню Т? Тамошний народ никогда мне не нравился.
Он попытался подавить улыбку, но я-то её видел!
— Не смешно.
— Так может, объяснишь мне, с какой радости ты мне игру угробил?
— Ты уверял, что я стану легендой.
— Чего-о?
— Если отправлюсь к Старикану Кроули и останусь в живых. «Ты станешь легендой!» — вот как ты сказал. Но я не легенда! Даже Тиггору и его тиггороидам плевать. Они уже позабыли о моём существовании!
— Да с какой радости тебя волнует признание этих кретинов?
— Но ведь это не только они, — говорит Шва. — Все так! Меня тошнит от того, что на меня смотрят как на пустое место. А теперь даже Кроули про меня забыл и выбрал для своей внучки тебя!
— Ну и что? Тоже мне ещё счастье припёрло!
Он набрал полную грудь воздуха.
— Иногда… иногда я просто боюсь, что кончу так же, как…
Он оборвал фразу, не договорив, повернулся и ушёл. На этот раз я не отправился за ним, зная, что он этого не хочет. Я побрёл домой. Перевернуть доску. Закончить игру. Никто не проиграет.
Когда я вошёл в подвал, Хови и Айра сидели и играли в другую игру.
— У этого парня точно не все дома, — сообщает Хови.
— Потребуй с него возмещения ущерба, — добавляет Айра.
Я пытался что-то сказать, но не мог подобрать слов. Я понимал, почему Шва отколол такой номер. Он встал прямо перед этими двумя — и всё равно они его не замечали. Он разломал игровой диск — но ничего не изменилось. Завтра Хови и Айра даже не вспомнят об этом инциденте.
«Иногда я боюсь, что кончу так же, как…»
Как кто? И внезапно я словно бы услышал голос Шва у себя в голове. «Как моя мать». Вот чего он не договорил!
— Энси, играть собираешься? Или так и будешь стоять там как пень?
Я хотел было передать им слова Шва, но понял, что это ни к чему. Такое впечатление, будто между мной и Айрой с Хови выросла стена из толстого звуконепроницаемого стекла.
— Мне что-то нездоровится, — сказал я. — Шли бы вы, парни, по домам.
— А что с тобой такое?
— Не знаю. Может, у меня развивается пубертатная проказа.
Они поднялись. Прощание прошло в несколько неловкой обстановке и заняло чуть дольше времени, чем простое «увидимся!». Наверно, потому, что в глубине души каждый из нас понимал: это не «увидимся». Это больше походило на «прощай».
8. Не понял — твои пальцы у меня во рту! Или так ты говоришь «Глаза б мои на тебя не смотрели!»?