— Желание исполнилось, — замечает Хови. — Умер на американской земле.
— Точно. Короче, эти мужики на Эллис-Айленде — они вроде как современные работники столовой: им плевать, что ты загнулся, главное — чтобы в очереди отстоял. Ну, вот они и записали фамилию как «Шва», и так оно с тех пор и пошло.
Айра, по большей части слушавший мой рассказ молча, наконец заговорил:
— А я слышал кое-что ещё.
Я повернулся к нему:
— Что ты слышал?
— Да всякое такое... странное... не только про него, а про всю его семейку.
— В каком смысле странное? — спросил Хови. — Странное, как в «Сумеречной зоне», или странное, как в «Свидетельствах очевидца»?
— Не знаю, — ответил Айра. — Кажется, как в обоих.
— Так что ты слышал? — спросил я опять.
— Говорят, его мамаша как-то пошла в супермаркет и исчезла прямо на глазах у всей очереди в экспресс-кассу. На том месте, где она стояла, осталась только кучка купонов и разбитая банка маринованных огурцов.
— Как это исчезла? Что ты имеешь в виду?
— И почему кучка купонов, если у неё была только банка огурцов? — вмешался Хови.
— А мне откуда знать? За что купил, за то и продаю. — Айра понизил голос. — Но, конечно... слыхал я и ещё кое-что...
Мы с Хови придвинулись поближе и навострили уши.
— Поговаривают, что швовский папашка разрезал мамашку на пятьдесят кусочков и разослал их... на разные почтовые ящики... в разные штаты...
— И в Пуэрто-Рико тоже? — спросил Хови.
— Пуэрто-Рико — это не штат, — напомнил я.
— Почти что штат.
— Ладно, может, он припрятал один кусочек, чтобы послать его в Пуэрто-Рико, когда оно станет штатом. Доволен?
Сказать по правде, я не поверил ни одному слову в Айриных историях.
— Если бы что-то такое произошло, вся округа бы знала. Так ведь?
Айра придвинулся ближе и надменно улыбнулся.
— А если это случилось до того, как Шва переехал сюда?
— А когда он сюда переехал? — спросил Хови.
Но ни Айра, ни я толком этого не знали. Дело в том, что в жилых районах это обыденное дело: одни ребята въезжают, другие выезжают; но как бы ни старался новый ученик незаметно влиться в жизнь школы, кто-то ведь должен был его заметить! А появления Шва не заметил никто.
— Должно быть, — сказал я, — он как самолёт-невидимка — сумел проскочить мимо всех радаров.
— А кто-нибудь пробовал проверить — правда, что его глаза меняют цвет? — поинтересовался Хови.
— Так близко меня к нему на верёвке не подтянешь, — заявил Айра.
На секунду повисла тишина, а потом Хови сказал: «Бр-р». Меня тоже слегка затрясло.
3. «Эффект Шва», и как мы исследовали его с помощью различных глубоко научных методов
У мистера Вертхога, нашего учителя естествознания, была дурацкая привычка причмокивать, словно целуя воздух. К таким выкрутасам привыкнуть невозможно, и, может быть, этим и объясняется то, что мои оценки по его предмету неуклонно катятся под откос. Просто глядя на учителя Вертхога, ты не в состоянии сосредоточиться на его объяснениях. Правда, однажды дурная привычка вышла ему боком: как-то во время родительского собрания один мужик набил мистеру Вертхогу морду за то, что тот заигрывал с его женой.
Сейчас мистер Вертхог стоял перед оборудованием для высоконаучного эксперимента, включавшим большую мензурку со льдом и длинный термометр. Написав на доске «34°[11]», мистер Вертхог повернулся к нам:
— Научный метод (чмок) предполагает наличие гипотезы, опыта (чмок), результата и заключения (чмок-чмок).
Кто-то похлопал меня по локтю:
— Привет, Энси!
Удивившись, кто бы это мог быть, я обернулся. Я никогда не отдавал себе отчёта, что на уроке естествознания по соседству со мной стоит другая парта. Несколько мгновений я не узнавал лицо соседа — его черты были настолько неопределённы, что оно не залипало в память, хоть тресни. Не лицо, а ментальный тефлон какой-то.
— Это я — Кельвин Шва.
— О, Шва! Как дела?
— Мистер Бонано (чмок), вы не уделите нам толику вашего драгоценного внимания?
— Э... конечно, уделю... — Я не стал посылать учителю ответный поцелуй — это чревато вызовом к директору. Мистер Вертхог на подобные выходки реагировал болезненно.
— Итак — может ли кто-нибудь выдвинуть гипотезу, которую мы будем проверять в нашем сегодняшнем эксперименте?
Рука Шва в тот же момент взмётывается вверх — раньше всех прочих. Мы с ним сидим в третьем ряду в центре, однако взгляд мистера Вертхога скользит мимо руки Шва и упирается в Эми ван Зандт, сидящую в заднем ряду.