— Не знаю, как насчет до утра, но… В общем, там посмотрим.
Итан снова опускает голову на сиденье. Придвигается ко мне еще ближе.
— Не знаю, как только я доживу до пятницы… — бормочет он и засыпает.
А я наслаждаюсь близостью его тела: время от времени он едва заметно вздрагивает, пока еще не совсем заснул. Какое же огромное доверие нужно испытывать к человеку, в объятиях которого можно спокойно уснуть, думаю я.
Пахнет обивкой сиденья. Спать на заднем сиденье в машине, да еще вдвоем, не сказать чтобы очень удобно, да и красоты в этом интерьере особой не сыщешь, но из всех мест, где я спала за свою короткую жизнь, заднее сиденье машины соседа Итана мое любимое. Главное, чтобы сам Итан был рядом.
Рано утром звоню маме и прошу ее встретить нас в девять в кабинете мистера Роберта. Представление предстоит увидеть уникальное, если не сногсшибательное.
Сообщаю ей, что со мной все в порядке. Выражаю надежду, что и у нее все нормально.
— Все. При встрече поговорим подробней. — Даю отбой.
По дороге покупаем газету. «Нью-Йорк таймс», воскресный номер за 18 мая 2014 года.
— Зачем нам эта газета? — пытается шутить Итан. — У нас ведь уже есть одна такая.
Мы несколько раз по очереди передаем номер друг другу. Ни он не хочет заглядывать в нее первым, ни я.
Почему? Не знаю. В конце концов Итан складывает ее и сует в бардачок. Мне кажется, что читать эту газету — все равно что читать отчет о вскрытии тела человека, которого хорошо знаешь. Пусть полежит там, мало ли понадобится. Но читать пока не тянет.
Глава 22
Ровно в девять стучим в дверь кабинета мистера Роберта. Мама уже здесь. Не стоит описывать наш вид, когда мы входим в кабинет.
Знакомлю Итана с мамой, хотя она уже с ним встречалась. По лицу вижу, что она плакала.
— Прости меня, мама, — шепчу я. — Прости, что заставила тебя поволноваться. А это мистер Роберт, — говорю я Итану.
У мистера Роберта такое лицо, будто он безуспешно пытается проглотить собственный язык.
— Роберт… Зовите меня просто Роберт, — мямлит он, нервно поправляя воротничок. — Очень рад с вами познакомиться… Мм… Итан. А теперь я бы хотел, чтобы вы оставили нас. Нам надо поговорить с Пренной наедине.
— А я бы хотел остаться, — отвечает Итан. Голос его звучит вовсе не угрожающе или вызывающе. Просто бесстрастно и невозмутимо.
Мистер Роберт бросает на меня испепеляющий взгляд.
— Пренна… — Он откашливается. — Мне кажется, что люди, которые больше всего за тебя переживают и волнуются, твоя мать и твоя подруга Кэтрин Уонд, были бы тебе очень признательны, если бы ты проявила благоразумие и согласилась поговорить с нами без посторонних.
Я бросаю быстрый взгляд на маму. Но ее лицо непроницаемо. Слава богу, хоть внешне она выглядит нормально, кажется, вреда ей не причинили.
— Ты очень усложнила нам всем жизнь. А если будешь продолжать в том же духе, то для своих близких сделаешь ее просто невыносимой, — прибавляет он, не забыв подпустить в голос сочувственных ноток.
Но я плевать хотела на его бред собачий и дискутировать с ним не собираюсь. Жалко время тратить.
— Давайте-ка присядем, — предлагаю я, и мы с Итаном садимся. — И поговорим открыто, искренне и честно, все четверо… Правда, я не обещаю, что для вас разговор будет приятным. Но надеюсь, вы быстро к этому привыкнете.
— Пренна!
Ага, опять этот предостерегающий тон, который я слышала от мистера Роберта уже тысячу раз.
— А начнем мы вот с чего, — невозмутимо продолжаю я. — Итан знает, кто мы такие. И наших секретов от него скрывать нет необходимости.
— Пренна-а! — задыхаясь, шипит мистер Роберт. — Прошу тебя, выбирай слова!
Я гляжу прямо ему в глаза:
— И не подумаю.
— Пренна, а ты уверена… — Мама не то чтобы не в своей тарелке, нет, она на грани отчаяния.
— Итан знает про нас все вовсе не потому, что я ему рассказала, — гну я свое дальше. — Он был там на реке в апреле две тысячи десятого года, когда мы прибыли. Он видел все, что происходило с атмосферой в конце временно́го тоннеля. Видел и меня, хотя я сама этого не помню. Он отдал мне свою куртку. Помнишь, мама, эту мою куртку? С надписью «Нью-йоркские гиганты» на спине? За которую ты меня взгрела как следует? — Я перевожу взгляд на мистера Роберта. — Может, вы все-таки сядете? — Беру со стола вазу с жевательными конфетами. — Угощайтесь, пожалуйста!
Оба молчат, как в рот воды набрали. Я, вообще-то, на это и рассчитывала. Мистер Роберт не посмеет рисковать в присутствии Итана и не скажет ничего такого, что могло бы прозвучать, будто он согласен с моими утверждениями. Причем любыми. А мама, глядя на него, тоже будет молчать. И это меня устраивает, потому что сэкономит кучу времени.