– Знаете, Ангелина Станиславовна, – чувствуя, как ее захлестывает настоящее бешенство, сказала Настя, с нескрываемой ненавистью глядя на свекровь, – на правах беременной, буду предельно откровенной. Это не Ваше дело, чем и как мы питаемся. Хотя, насчет Ваших постоянных утверждений, что мы едим одни полуфабрикаты, причем в Вашем представлении, вероятно, хрумкаем их прямо в замороженном виде – полная чушь. Если я не трачу половину жизни на стояние возле плиты, а раз в неделю, действительно варю сосиски или готовые пельмени, это не означает, что моя семья ходит голодной или ест одну химию и сплошную отраву. И никакого бардака и грязи у нас тоже нет. Я просто не ставлю себе целью превратить квартиру в операционную. Не вижу в этом необходимости. Как вы сами говорили – каждому свое. Создавать вокруг себя полную стерильность – это не мое, уж извините. И вопрос, сколько детей рожать и как их воспитывать мы уж точно, сами как-нибудь решим, – Настя встала и пошла к входной двери.
– Настя! Куда ты? – прорычал Гриша. Лицо у него было злое, глаза потемнели от гнева. Настя вернулась назад и с вызовом посмотрела на мужа.
– А ты, мог бы вступиться за беременную жену, кстати! Ребенка-то мы, вроде как, вместе решили родить. Такое впечатление, что тебе абсолютно наплевать, что мне каждый раз приходится выслушивать, какая я плохая хозяйка, ужасная мать и жена? Или, может, ты с этим тоже согласен? Так скажи, чего уж там. Ангелина Станиславовна, по крайней мере, не молчит. Высказывает свое мнение, не стесняясь. – Настя одарила свекровь насмешливой улыбкой.
– Прекрати! – крикнул Гриша.
– Знаешь, впервые соглашусь с твоей мамой. Возможно, второй ребенок и впрямь был ошибкой. Тебе, по-моему, на все наплевать. И в первую очередь на меня.
Настя дошла до двери и со всей силы захлопнула ее за собой.
– Она просто сумасшедшая! Так реагировать! Подумать только! Я ведь сказала правду, ты сам слышал, ни одного слова преувеличения! – возмущенно сказала Ангелина Станиславовна. – Меня всегда удивлял твой выбор. Посредственная, эгоистичная, ничего из себя не представляет, а гонора – на десятерых хватит. Воспитания никакого, уважения и желания прислушиваться к советам – ноль. Кошмар! А мать из нее и вовсе никакая. Не знаю, можно ли ей вообще доверять детей. Она же совершенно безответственная и к тому же неуравновешенная…
– Мама! – заорал Гриша. – Перестань! Что за вздор?! Ну, зачем, зачем ты всегда вмешиваешься, скажи? Ну, сколько ссор было, только из-за того, что тебе нужно обязательно влезть!
Он сел на стул и обхватил голову руками.
– Я! Вмешиваюсь?! Значит, вы из-за меня ссоритесь?! – Ангелина Станиславовна с несчастным видом посмотрела на сына. – Сынок, всегда и во всем я хочу тебе только добра. Настя тебе совершенно не подходит, это было ясно с первого дня знакомства. Она не хозяйка, не мать, не жена. Посмотри – она занимается своей работой, собой, а остальное все так. Ее ничего не интересует. Ни ты ей не нужен, ни Варя. Да еще закатывает истерики по каждому поводу. Как ты с ней живешь? Это же сплошное мучение…
– Мама!!! – Гриша вскочил и заходил по кухне. – Прекрати!!!
Раздались судорожные всхлипывания. Гриша испуганно покосился на мать. Скрючившись на стуле, закрыв лицо руками, Ангелина Станиславовна горько и безутешно рыдала, всем своим видом изображая скорбь и нечеловеческие страдания.
– Мам, ну мам! Ну, прости! – он подошел и обнял судорожно вздрагивающие плечи. – Ты просто несправедлива к Насте. Она хорошая жена и любящая, заботливая мама. Почему вы не можете поладить с ней? Найти общий язык?
– Я готова. Стараюсь как могу. Но каждый мой шаг навстречу, всегда воспринимается в штыки. Ты же видишь, она меня ненавидит! С первого дня, – Ангелина Станиславовна зарыдала еще горше.
– Да нет. Мам. Ты преувеличиваешь. Все, не плачь. Пожалуйста. Я поговорю с Настей. Все будет хорошо. Она больше не будет тебя расстраивать. Она погорячилась. Просто она сейчас в таком положении, понимаешь…
– Ооо! Боже мой! – взвыла Ангелина Станиславовна. – Она тебя ослепила, одурманила, сынок! Боже мой! Ты же ничего не видишь и не замечаешь. Ааа-а!
2003г. Москва
Гриша в упор посмотрел на жену. Взгляд у него был сердитый, раздраженный.
– Я не понимаю, почему ты так категорически против? – стараясь не сорваться и не начать кричать, спросил он.
– В стотысячный раз объясняю – я не хочу, что бы она жила у нас! Пусть приезжает. Пусть ходит с внуками гулять, пусть ездит с ними по паркам, по музеям. Но жить вместе – нет. Ни за, что!
– Насть, мама же тебе помочь хочет. Она будет сидеть с Гошей.