Нечтение
К произведениям Пруста
не придают в книжной лавке пульта,
нельзя переключиться
на футбольный матч
или на викторину, где выигрыш — «вольво».
Мы живем дольше,
но менее подробно
и более короткими фразами.
Путешествуем быстрее, дальше, чаще,
хотя вместо воспоминаний привозим слайды.
Тут я с каким-то типом.
Там вроде бы мой экс.
Здесь — все безо всего,
значит где-то на пляже.
Семь томов — помилосердствуйте.
Нельзя ли это ужать, сократить
Или, лучше всего, издать в картинках.
Когда-то шел сериал под назв. «Кукла»[1],
Правда, невестка говорит, что другого кого-то на П.
Впрочем, кто он, кстати, такой?
Вроде годами сочинял в постели.
Страницу за страницей,
Ужасно неторопливо.
А мы на пятой передаче
и — чтоб не сглазить — здоровы.
Портрет по памяти
Всё вроде бы совпадает.
Форма головы, черты лица, рост, фигура.
Однако не похож.
Может, в другом повороте?
В другом колорите?
Может, больше в профиль,
как если б за чем-то оглянулся?
Словно бы что-то держал в руках?
Свою книгу? Чужую?
Карту? Бинокль? Катушку спининга?
И пусть бы во что-то другое одет?
В сентябрьский[2] мундир? Лагерный бушлат?
Ветровку из того шкафа?
Или — как был, пробираясь к другому берегу, —
по щиколотку, по колени, по пояс, по горло
уже погрузившись? Голый?
А если дописать какой-то фон?
Скажем, еще не скошенный луг?
Камыши? Березы? Красивое хмурое небо?
Может, кого-то рядом нету?
С кем спорил? Шутил?
Играл в карты? Бражничал?
Кого-то из родных? Друзей?
Нескольких женщин? Одной?
Может, стоящий в окне?
Выходящий из подворотни?
С приблудным псом у ноги?
В такой же, как сам, толпе?
Нет, нет, всё не то.
Он должен быть один,
как подобает некоторым.
И, пожалуй, не настолько вблизи, не по-свойски?
Подальше? Еще дальше?
В глубиннейших глубинах картины?
Откуда, если бы даже звал,
голос не донесется?
А что на переднем плане?
Ох, что-нибудь,
и только при условии, что это птица,
пролетающая мимо.
Сны
Вопреки знаниям и трудам геологов,
потешаясь над их магнитами, неолитами и картами —
сон в долю секунды
громоздит нам горы настолько каменные,
словно они стоят наяву.
А если горы среди инфраструктуры,
то и долины, равнины.
Без инженеров, десятников, рабочих,
без маркшейдеров, грейдеров, доставки материалов —
внезапные автострады, неожиданные мосты,
незамедлительные города, заселенные навсегда.
Без режиссеров с рупором и операторов —
толпы, осведомленные, когда нас ужасать
и в какое мгновенье исчезнуть.
Без знающих дело архитекторов,
без плотников, бетонщиков и поденщиков —
на тропинке внезапно домик, точно игрушка,
а в нем громадные залы с эхом наших шагов
и стены, сложенные из твердого воздуха.
Не только размах, но и дотошность —
скрупулезные часы, целокупная муха,
на столе скатерть, вышитая цветами,
надкушенное яблоко со следами зубов.
А мы — чего не могут цирковые фокусники,
маги, чудотворцы и гипнотизеры, —
неоперенные, умудряемся перепархивать,
в черных туннелях тьму освещаем глазами,
с жаром разговариваем на незнакомом языке,
причем не с кем попало, с умершими.
И, вдобавок, вопреки собственной свободе,
выбору сердца и симпатиям,
гонимся в любовном хотении за —
пока не зазвенит будильник.
Что на всё это авторы сонников,
толкователи предсказаний и грёзологи,
врачи с козетками для психоанализа? —
если что-то у них сходится,
то разве как-то ненароком
и то лишь потому,
что в сонных наших виденьях,
в помрачениях их и свеченьях,
в остраненьях и распространеньях,
недопостиженьях и преувеличеньях
иногда бывает уловляем
какой-то смысл.
вернуться
2
В сентябре 1939 г. польские войска оказали сопротивление вторгшимся на территорию Польши гитлеровцам.