Щедрыми, что оползнями сгоняли глупых птиц почти ко входу в пещеру.
Провизия, что Риннон взяла с собой, давно закончилась. И эти редкие подарки всегда были кстати. Впрочем, если ты филида, то даже зимой, под снежным одеялом да ледяной коркой отыщешь съестное – коренья, орехи, грибы. К тому же Риннон была неплохой охотницей, а здешний лес кишел дичью. Даже снег пришлось топить недолго – где-то на пятый день, как они обосновались на новом месте, козьи следы привели к прячущемуся в горных складках роднику. Его вода оказалась чистой и необычайно вкусной.
Сам хозяин ничуть не гнушался трапезничать с жильцами. А покушать он любил – до блеска вычищал миски и кружки от двойных, а порой и тройных порций. Показываться он не желал, зато громко чавкал и иногда рыгал, оповещая тем самым, что насытился. Айне без устали гонялась за ним (даже шапочка невидимости не спасала) и однажды все-таки поймала. Немалых усилий Риннон стоило высвобождение маленького фейри из крепких объятий. Пэк страшно обиделся не неучтивое поведение и объявил голодовку – оставил недоеденным десерт – пол-орешка из двадцати. Правда, совсем скоро нетронутая половинка исчезла.
Со временем зима немного ослабила хватку, но все равно была слишком лютой для здешних мест. Впрочем, ни ветер, ни метель в пещеру не заглядывали. Даже холод удалось изгнать с помощью очага. Филида так и не сумела выяснить, создал ли его чародейством Пэк или духи Гор, да и не сильно старалась, у нее имелись иные заботы, куда более важные.
Время.
Для Риннон оно загустело, как болотная трясина, но для Айне неслось горной рекой, а то и вовсе водопадом. И когда зима пошла на убыль, девочка уже доставала бабушке до груди, ходила, бегала и вовсю лепетала, будто прожила не несколько недель, а проводила свое четвертое лето. Она выглядела гармоничной, но необычайно крупной для человеческого ребенка. Риннон боялась даже загадывать, что будет дальше, а еще сильнее момента, когда внучка поймет, что отличается от других.
Айне развивалась быстро, скачкообразно, и не только физически. Она без труда запоминала все, что ей рассказывала бабушка-филида – от обычных слов и рун до хозяйских хитростей, но охотнее всего впитывала сказки про Волшебную страну.
Однажды, когда последний снег еще не сошел, снаружи раздалось громкое настойчивое карканье.
– Что это за птица?
– Ворона, – не задумываясь, ответила внучка. Природа только-только начала просыпаться, но филида уже вовсю учила Айне различать окружающие звуки, ароматы, распознавать по едва прорезающимся росткам растения.
– Уверена?
– Ага!
Непоседа выскочила из пещеры и разочарованно протянула:
– Ворон… Ой, бабушка! У него что-то на лапке.
Сердце Риннон ускорило свой ритм и забилось еще чаще, когда она узнала в черной птице Крума, подарок на пятилетие Киннии. Ворон недоверчиво косился на девочку и отпрыгивал каждый раз, когда та пыталась к нему прикоснуться. Филида только диву далась, как птица сумела их разыскать, и понадеялась, что Аю-Верх со своими приспешниками с подобной задачей не справится. Впрочем, летящая птица следов не оставляет. Да и королевской печати на крохотном свертке нет, а, значит, и никаких доказательств в причастности Киннии.
Бабушка угостила вестника куском мяса и развернула кожаную трубочку.
– Это письмо? – поинтересовалась Айне.
– Письмо.
– От кого?
– От друга, – ровным тоном произнесла побледневшая филида, внутренне исходя от волнения. Она понимала, что когда-нибудь настанет время, и придется все рассказать. Но не сейчас.
Хвала богам, Айне быстро переключила свое внимание на вход в пещеру. Похоже, вернулся Пэк.
– Ой-ой-ой! Опять убивают! – закричал невидимка.
Риннон вернулась к рунам. Послание было кратким, но содержательным. Свадьба состоялась, тайну Киннии не раскрыли. Алые, наконец, признали в Ангусе верховного короля. Похоже, без воздействия верховных друидов не обошлось, но Торк подчинился – и это главное. Велги оказались сильнее на целый клан, что было особенно важно в преддверии войны с диаронгами.
Война обещала быть долгой и страшной, сулила разорение селениям и множество смертей. Но все могло обернуться куда ужаснейшими бедами – Кинния выказала страстное желание увидеться с дочерью. А теперь, когда чистота имени верховной королевы и прочность ее брака превратились в оплот единства велгов, подобное действие могло разрушить все, превратив войну в кровавую бойню, где разрозненным кланам никогда не одолеть монолит диаронгов.