– Да и будто мне интересно! Кому нужен этот обжора?
– Айне, не следует так о нашем хозяине. Он нас приютил…
– Оно-то верно. Только прежде едва не заводил до смерти по зимним горам. И платишь ты ему столько… на четверых бы хватило. Кровопийца ненасытный! – Айне погрозила кулачком в сторону пещеры.
– Я все слышу! – пропищал Пэк.
– Подслушиваешь! Разве ты не знаешь, что подслушивать плохо?
– Кому плохо, тот пусть не подслушивает.
Девочка резко перешла на «секретный шепот»:
– Наверняка боуги неспроста осерчал. Думаю, наш стянул у соседа чего-нибудь. Вот и обращается тот то волком, то псом, а сегодня так и вовсе медведем – выбирает, как лучше с Пэком расправиться.
Айне глянула на зацветающий куст, закрывающий вход в пещеру и продолжила в полный голос:
– Бабушка, ну сама посмотри, какой Пэк… какой он… – под строгим взглядом Айне замешкалась с выбором эпитета, а затем и вовсе смолкла.
Риннон только диву далась – девочка будто всего за ночь повзрослела на пару лет.
– Готово, – филида спрятала гребень. – Накинь капюшон, нам пора.
Веснушчатое личико, озарилось довольной улыбкой и скрылось под заплатанной тканью в серо-бурую клетку. Когда же непоседа поскакала впереди, Риннон украдкой вздохнула и зашагала следом. Что ждет Айне впереди? Риннон ведь не вечная, да и мало ли что может случится… Айне должна найти свое место в этом мире, научиться быть счастливой.
– Почему ты грустишь?
– Нет-нет, все хорошо, – поспешила уверить внучку филида, улыбнувшись. Вот только улыбка вышла какой-то невеселой. Риннон понадеялась, что девочка не заметит этого, но не тут-то было.
– Ты из-за меня, да? Я обещаю бабушка, что не пойду в деревню. Останусь там, где скажешь.
– Все хорошо, милая. Правда. Скажи лучше, что это за растение, – она указала на ветку дуба, окутанную пышными зелеными шарами с белыми цветочками и длинными узкими листьями.
– Священная омела, – ответила внучка.
– А почему она священна?
– Потому что вбирает магию дуба и смешивает с собственной силой исцеления.
Филида кивнула.
– А это что?
Айне подошла к маленькому красновато-бурому кустику, выбравшему для себя едва ли ни единственную песчаную полянку во всем лесу, внимательно пригляделась к его хилым овальным листочкам, которым тут явно не хватало света, и помотала головой:
– Не знаю.
– Медвежьи ягоды.
– Ягоды? А где же они?
– Их время – осень. Но магия сокрыта в листьях. Она способна излечить больное сердце, желудок, почки. – Риннон протянула девочке свой серп. – Возьми. Осторожно. Правую руку спрячь в складки одежды, а левой режь. Помнишь, что символизирует левая сторона?
– Царство теней и загадочные силы, – без запинки ответила ученица.
– А правая?
– Добро и свет.
– Умница. Это растение хитрое. Стоит нарушить правила – и его сила утечет в корни. Оно всегда видит правую руку, а левую не замечает.
Айне быстро срезала три листочка и протянула их и серп бабушке. Серп филида взяла, а растение велела завернуть в тряпочку.
– Когда высохнут, разотрешь в ступке. Это будет первый порошок, который ты приготовишь своими руками.
– Здорово! – ахнула возбужденная от ощущения собственной значимости девочка. Затем бережно завернула листочки в лоскут и уложила в сумку бабушки.
– Никогда не проходи мимо целебных растений – они нередко становятся единственной надеждой, но и лишнего не бери.
– Я запомню.
– Ну да пойдем – путь не близок и не легок.
Ринон волновалась зря – внучка легко переносила тяготы дороги. Любой спуск, любой подъем ей давался легко. Гибкая, быстроногая, ведомая неугасающим интересом, она едва ли не летела к деревне. Без труда находила съедобные коренья, грибы, опережая даже Риннон. С первого раза запоминала все, чему учила умудренная опытом и знаниями филида, и тут же применяла на практике. А «Битву деревьев» рассказывала без единой запинки, будто сама сложила. Женщина решила, что по возвращению непременно начнет обучать внучку игре на лире. Тем более что та тянулась к музыке и чувствовала ритм, гармонию каждой клеточкой тела.
Бывало, когда Пэк находился в добром расположении духа, филида брала в руки инструмент. И лишь стоило струнам дрогнуть, как Айне бросалась в пляс. Порой на тягучих балладах ей составлял пару маленький хозяин. Риннон его не видела, зато видела грациозность движений девочки, слышала красоту ее голоса. Да и фейри, питающие особую страсть к музыке и танцам, никогда бы не составили компанию человеку, не склонному к этому, и уж тем более не стали бы повторять «Веселимся не хуже, чем в Стеклянном замке!».