– А еще костяной гребень…
– Бабушка.
– Да, милая?
– Бабушка, кто же тогда я? – спросила Айне, не отрывая взгляда от водяного зеркала.
– Моя внучка.
– А кто мои родители? Мама. Папа. Где они?
Риннон замерла. Часто задышала. Она знала, что этот вопрос когда-нибудь будет задан, но полагала, что время еще есть.
Она ждала подходящего момента. Ждала расцвета весны, которая только-только вступила в свои права. Ждала, когда птицы начнут вить гнезда. Когда волки собьются в пары, а пробудившийся медведь пойдет по следу самки. Ждала, когда сама природа поможет рассказать все Айне. Постепенно. По чуть-чуть. Так, чтобы девочка смогла понять, принять и простить. Риннон хотела подготовить ее и подготовиться сама. Но разве человеку под силу разгадать замысел триединой богини Судьбы? Даже филиде?
Риннон ждала… Медлила… И теперь это промедление могло обойтись слишком дорого.
– Твою мать зовут Кинния. Она верховная королева велгов и моя дочь.
– А отец?
– Я не знаю.
– Как это? – Айне, наконец, оторвалась от ручья.
Риннон рассказала все без утайки. Каждую фразу, каждое слово она произносила под гнетом страха, что девочка в любой момент осерчает на весь мир, возненавидит мать и отца, ни разу не видевши их… Боялась, что потеряет внучку.
– Вот почему ты не взяла меня с собой в деревню, – подытожила Айне.
– Я хотела… – часто задышала Риннон. Ее мечущийся взгляд искал в глазах внучки понимание, слух жадно ловил малейшее движение… – Хотела… защитить тебя – сипло ответила она, боясь моргнуть, боясь шелохнуться – что если она ошиблась – и эта понимающая улыбка, этот легкий кивок головы – всего лишь наваждение?
– Я люблю тебя, бабушка.
– И я… – С груди словно камень свалился. Прочная клетка, хранившая эмоции королевы, хрустнула – и по щекам, на которых едва отразились отпечатки прожитого, потекли горячие слезы. – И я люблю тебя.
– Что ты! – подскочила Айне к Риннон, принялась вытирать соленые ручьи, целовать родное лицо. – Что ты! Не плачь! Не плачь, дорогая моя! Любимая моя!
– Теперь у нас с тобой все будет хорошо, – обещала филида и не могла остановиться, крепко обнимая непомерно крупное тело внучки, восхищаясь ее огромным сердцем.
Закурлыкала кипящая в новом котелке вода. Объятия с сожалением разомкнули.
– Давай-ка умоемся.
Риннон смочила лоскут и принялась осторожно оттирать засохшую кровь. Каждый раз она боязливо прикасалась к очередной бордовой корке и каждый раз со смешанным чувством радости и удивления обнаруживала под ней лишь гладкую белоснежную кожу.
– А теперь переоденься, – Риннон протянула платье в серо-зеленую клетку. При виде подарка девочка нахмурилась. – Что-то не так? Тебе не нравится?
– Нравится, – Айне расправила платье на шнуровке с длинными рукавами, расширяющимися от локтя. – Это клетка Зеленого клана?
– Верно, – напряглась Риннон. – Клетка твоей матери, а, значит, ты по праву можешь носить ее.
– А какая клетка у других кланов?
– Клетка серых…
– Серо-бурая, – внучка указала на свой плащик. – Мне дети сказали.
– Ясно… Что ж, клетка Черного клана – черно-белая, Алого – красно-бурая, Желтого…
– Желто-серая?
– Черно-желтая, – поправила бабушка. – Желтый клан некогда выделился из Черного. Ну, а у синих – сине-белая. Клетка – это не только признак, по которому можно узнать представителя того или иного рода. В клетке отражена наша история.
– Как это? – заинтересовалась Айне, и бабушка, ухватившись за этот интерес, как за ниточку, потянула.
– Давным-давно, из-за холодного Сизого моря к здешним берегам пристало девять огромных ладей. Три великих воина, три брата, Дивикон Черный, Элбан Бурый и Фаррел Синий ступили на восхитительную изумрудную землю. Ее красота, щедрость и мягкий климат покорили могучих воинов – и они решили остаться тут навсегда. Разделили меж собой плодородные земли и стали править. Так родилось три клана: Черный, Бурый и Синий. Они сосуществовали мирно, и объединялись, если возникала необходимость противостоять врагам. Ибо ведали – их сила в единстве.