– А я его уговорю, – хитро подмигнула девочка.
– Хорошо, – улыбнулась бабушка, осторожно предположив, как именно Айне будет уговаривать своенравного фейри.
– Похоже, волчица родила его уже в яме и даже кормила какое-то время перед смертью. И очень странно, что ее не потрудились извлечь, – беспокойство вернулась. – Пойдем, Айне.
Миновал еще один день дороги. Лес, где был обретен новый спутник, остался далеко позади, и Риннон вздохнула с облегчением.
Еще ночью стало ясно, какую пользу способен принести этот малыш, с его-то волчьим чутьем и слухом. Впервые за последнее время филида смогла как следует выспаться. Больше не пришлось вздрагивать от каждого шороха, сгоняя вожделенный сон, и напряженно выискивать мутным взором преследователей. Все это теперь делал волчонок.
Риннон опустила отяжелевшую голову на шерстяную подстилку и тут же забылась сном. Единственный раз она пробудилась среди ночи от плача, не сразу разобрав, что тот принадлежит Айне. Затухавший костерок в последнем порыве осветил бледное личико, на котором застыла нестерпимая мука.
– Милая… – филида смолкла, вовремя разглядев плотно сомкнутые веки с длинными рыжими ресницами. Спит.
– Я не великан… я – девочка… – уверяла кого-то Айне.
– Ш-ш-ш, – Риннон села, подкинула в костер поленце и уже собралась перелечь к внучке, но волчонок, спавший доселе поодаль, опередил. Прижался теплым бочком, положил голову на бледную кисть. И кошмары отступили. Риннон вернулась на свое место, но прежде чем снова закрыть глаза, с надеждой поглядела на шерстистый калачик – пусть бы его преданности хватило не только на защиту от ночных страхов, но и от недоброжелателей наяву.
Остаток пути прошел без приключений. И все же, лишь оказавшись под сенью ставшего родным леса, Риннон ощутила, что опасность действительно осталась далеко позади.
А вот Айне, напротив, становилась все напряженнее. С каждым шагом, приближающим к пещере, она натягивалась, словно струна. Риннон ободряюще сжала ее ладонь и улыбнулась, еще две ночи назад она решила, что волчонок останется с ними, даже если придется искать новый дом.
До кустов у входа в пещеру, украшенными набухшими почками-бусинами, оставалось совсем чуть-чуть.
– Нет-нет-нет! – заверещал невидимый Пэк.
– Что нет? – насупилась Айне.
– Никакой псины в доме!
– Но почему?
– Нет, я сказал! У меня на шерсть аллергия!
Звонко цокнул копыто.
– Но ты ведь сам наполовину шерстью покрыт…
– Фу-у-у! А воняет-то от него как! – гнул свое фейри, будто не слыша девочку.
Волчонок заскулил и прижался к ногам хозяйки.
– Миленький, Пэк, ну пожалуйста, я его мыть каждый день стану.
– Нет! Нет! И нет! Еще один рот на мою тоненькую шею. Только этого мне и не хватало!
– Но ведь нас… – немного оробела Айне, – нас бабушка кормит.
– И Айне охотится помогает, воду носит, – справедливо дополнила Риннон.
– А защита?! Думаете, так просто отваживать полчища ненасытных огров, рати троллей, стаи злобных пикси от двоих?! А тут еще и третьего приволокли! – сорвался на визг Пэк и снова топнул ногой. Да так яростно, что шапочка оказалась на земле. Ее хозяин обрел видимость. Волчонок выскочил вперед, угрожающе обнажив белые клычки.
– Э-э-э, что это с ним? – в зеленых глазах промелькнул страх.
– Не гневись, уважаемый Пэк, наш бесстрашный защитник. Посмотри, какие мы тебе ботиночки принесли, – улыбнулась Риннон, сунув руку в тюк. – Самые лучшие выбрали. В таких и в Стеклянном замке показаться не стыдно.
– А еще лакомства, – Айне сняла с пояса два мешочка, те самые из трех, в которых лежали сладости, и виновато поглядела на бабушку. Риннон лишь качнула головой. – Ягоды в сахаре, сушеные сливы…
– Ни угрозы, – Пэк не сводил настороженного взгляда с рычащего волчонка, – ни подарки вам не помогут. Я не из тех, кого можно напугать или подкупить! Так-то!
Фейри улучил момент – подхватил шапочку, нахлобучил ее на рыжую шевелюру и снова растворился в воздухе.
– Волчонок вырастет и поможет тебе с боуги справиться! – положила на чашу весов последний аргумент Айне.
– С боуги? Да кто боится этого безмозглого фейри?! – с вновь обретенной невидимостью голос маленького хозяина стал значительно увереннее. – Ладно, так и быть, пусть остается. А-то дохлый какой-то, еще помрет.
На веснушчатом личике Айны расцвела улыбка. Чаша волчонка перевесила.
– И хорошо запомните: все, что я делаю, я делаю исключительно бескорыстно и по доброте душевной!