В результате открылись не только затопленные гейзеры, но и образовались новые. Долина после этого, по мнению сотрудников заповедника, стала даже ещё краше. Подошедший смотритель вежливо предупредил нас о том, что ходить разрешается только по оборудованным дощаным тропам. При нарушении этого требования ему дано право прекращать экскурсию. Подобная строгость связана с тем, что были случаи, когда люди соскальзывали в грязевые котлы или проваливались в самых неожиданных местах. А ожоги ног от кипятка, особенно если человек в носках и обуви очень болезненны и заживают крайне долго.
Знакомство с Долиной - узким ущельем, склоны которого усыпаны гейзерами, термальными источниками, фумаролами, грязевыми котлами и вулканчиками, начали со смотровой площадки у гейзера Малый - он как раз должен был вскоре проснуться.
За ним, в метрах сорока, виднелся солевой конус его старшего брата - гейзера Большой. Он извергается с периодичностью в несколько часов, и нам не удастся полюбоваться на его фонтанирование. Обидно! Говорят, что это величественное и незабываемое зрелище. Ещё бы! Струя, вернее столб воды диаметром в один метр, выстреливает на высоту трёхэтажного дома. Тут в воздухе уже явственно ощущается резкий запах сероводорода. В глубине каменного, охристого цвета жерла лениво клокочет прозрачная, бирюзового цвета вода. От неё поднимается лёгкий пар. Пока гейзер находится в состоянии покоя, я попросил Виктора рассказать о том, как рождались вулканы. Видя мой неподдельный интерес, он оживился. (Чувствовалось, что это до сих пор волнует его). - После окончания МГУ меня направили в Институт вулканогии. Прилетел в Петропавловск и сразу в поле. Нашу группу забросили на вертолёте к подножью Плоского Толбачика. Развернули лагерь, установили приборы. Стали наблюдать. Сейсмографы первыми зафиксировали частые подземные толчки зашевелившейся под земной корой магмы. Потом и мы ощутили колебания почвы. Стал слышен подземный гул. А рано утром, в трёх местах треснула земля и из разломов вырвались со страшным грохотом три струи раскалённых газов, следом полетели вверх куски почвы, небольшие камни. Вскоре на ровном, как стол, плато выросли три четырёхметровых конуса. На следующий день они объединились в один и из него высоко в небо, забил с рёвом реактивного самолёта, мощный ярко-оранжевый фонтан, заклубились мрачные пепло-газовые тучи. Высота новорожденного росла так быстро, что через две недели на плато стояла огнедышащая гора высотой 250 метров. Её склоны казались живыми от камнепада и фонтанчиков пыли. Это сверху, из гигантского столба пепла, с грохотом падали вулканические «бомбы». О! Это надо было видеть! Такое не передать словами. Жуть и красота одновременно! Особенно впечатляла картина при заходе солнца. Тогда уходящие в небо серые клубы пепла приобретали то переменчиво малиновый, то пурпурный цвета. А с наступлением темноты, становилось хорошо видно, как из кратера вырываются залпами букеты расплавленной лавы. Взлетая ввысь, лепестки гасли, рассыпались на тысячи, раскалённых до красна звёзд-бомбочек. Они падали на склоны вулкана, и от этого он весь светился. Временами выстреливал столь обильно, что по конусу начинали стекать огненные ручейки. Высота столба пепла, выбрасываемого из этой циклопической пушки, достигала семи километров. В её толще то и дело сверкали короткие, ломаные молнии, гремел гром, но дождя не было. Сухая гроза! Такое случается при извержениях. Дней через двадцать в километре от первого вулкана начал расти второй. Точно такой же. Два новорожденных вулкана в одном месте и в одно время! Фантастика! Потом из обоих жерл хлынула рекой расплавленная магма. - А до этого её не было что ли? - удивился я. - При извержении, вулкан сначала выстреливает раскалённые камни, пепел, сгустки магмы и лишь после того, как канал освободится, по нему свободно поднимается лава. - Пояснил Виктор. - И начинает выливаться, когда кратер заполнится до верха. Лавовый поток - это неукротимая стихия! Его ни что не может остановить. Встречные камни, валуны плавятся, словно кусочки масла на сковородке, и сами становятся частью огненной реки. В полукилометре было озерко. Когда пылающий поток достиг его, раздался оглушительный хлопок и водоём исчез в один миг. Только облако пара взлетело. Остывая, магма густела, покрывалась тёмной, шершавой коркой. Под конец она уже не текла, а ползла, переваливаясь крупными тестообразными комьями. Кстати, слово «магма» так и переводится с греческого - «тесто». В конце концов, загустевший поток замер шероховатым, многослойным валом. Разговаривая, мы то и дело поглядывали на оживающий гейзер. Вода, заполнившая подземную камеру, быстро нагревалась от идущего из под земли жара. Вот она забурлила, и начала выливаться через угловатый проём всё сильней и сильней. Подвижней и гуще становились завитки пара. От него даже до нас докатывались волны тепла. Казалось, будто задышал сказочный дракон.