— Я тебя, шорт, забывайт никогда! Нынче большой человек с законом. Выселение вступайт в сила тысяча девятьсот шестнадцатый год, когда закон прочь.
— К тому времени будет прочное социалистическое большинство и закон утвердят окончательно.
— Плати аренда — управляющий будет принимайт. И не смейт показывалься перед мои глаза. Поди прочь. Нет дорошо.
Наступило ослепительно светлое вербное воскресенье, солнце сверкало на поверхности медленно таявшего снега. Аксели вышел встречать Элину, которая собралась в Коскела с первым официальным визитом. Она, конечно, бывала здесь и раньше, но сейчас совсем иное дело. Прежде она приходила попросту, а теперь оробела.
Особенно боялась она Юсси. Дома столько говорили о том, как он может отнестись к невестке! И Элину охватила радость, когда Юсси, здороваясь, пробормотал что-то сердечное и сказал:
— Что, девушка, пришла поглядеть, куда прялку ставить?
Не так-то легко было Юсси отказаться от торппы. Но он сам переборол это в себе, не подав и виду, как ему тяжело. Он не мог содержать торппу без Аксели и ясно понимал, что, женившись, сын не останется у него на прежних условиях. Если не дать ему торппу — он уйдет.
Против Элины Юсси ничего не имел. Он знал, что она хоть и держалась барышней, но дома и за скотом ухаживала. Это уж Анна научила ее всяким господским манерам.
Алма приняла невестку со всей сердечностью. Но она и любую девушку встретила бы точно так же. Ради мужа она готова была оставить торппу хоть сейчас. Итак, все шло хорошо. Если и случались какие-то заминки, то их обходили молча, стараясь или совсем забыть о них, или по крайней мере не вспоминать до лучших времен.
Горницу за сенями только что натопили. В ней пахло свежим постельным бельем и гарью давно нетопленной печи. Но в шестистекольное окно ласково и празднично светило солнце вербного воскресенья, ложась теплыми пятнами на сплетенные из тряпочек половики, по которым, видно, еще не ступала ничья нога. Элина сидела и все улыбалась. Если у нее что-нибудь спрашивали о предстоящей свадьбе, она только смотрела на Аксели и продолжала улыбаться. Пусть он говорит.
На другие вопросы она отвечала с застенчивой покорностью, но сама разговора не начинала. Младшие братья сидели рядышком на кровати. Девушка в Коскела была явлением исключительным. Мальчики понимали, что жизнь должна как-то измениться, и радовались этому. Алекси, которому исполнилось семнадцать, покашливал в руку и перекидывал ногу за ногу. Ему хотелось выглядеть мужчиной. А тринадцатилетний Аку все старался спрятаться за спину брата и оттуда поглядывал на Элину, улыбаясь своей лукавой улыбкой. Иногда братья начинали между собой возню — Аку тихонько щипал Алекси.
Сам жених сидел на стуле; то и дело поправляя брюки ил коленях, и тоже сиял задумчивой улыбкой. Взгляд его, казалось, говорил: теперь каждый должен сказать все, что полагается говорить в таких случаях.
Затем Алма осторожно, словно извиняясь, объяснила, что им с отцом нужно построить отдельную избу.
— Я-то тебя не боюсь, но у нас не водится, чтобы было две хозяйки в доме. А врозь мы скорее поладим.
Элина даже вздрогнула при этих словах, но тут же поняла, что Алма не хочет ей зла. Солнце сияло все ярче.
Затем он провожал ее домой. Лесной дорогой они шли не спеша. То держались за руку, то под руку, то легонько толкали друг друга, стараясь столкнуть с дороги в сугроб. И даже Аксели это вовсе не казалось ребячеством. Угрюмая скованность его вдруг исчезла. Даже в детстве он никогда не чувствовал себя так свободно, так легко, как теперь.
Повстречав у деревни людей, они пошли врозь по сторонам дороги. Прохожие улыбались им весело и доброжелательно. По крайней мере так им казалось. В окнах избушек из-за занавесок высовывались любопытные. Иные ухмылялись и, наверно, злословили. Отто многих задевал на своем веку, и каждый старался отплатить ему в меру своих сил:
— Ну и хитер же старый плут! Какого парня приручил. Это он подцепил его на удочку. Как он его вываживал: давал иногда и подработать... Вот с каких пор он подбирался к денежкам Юсси! Девчонку свою пустил за наживку... И ведь из торппы его не выгнать теперь!.. Ну отчего ему так везет?
Плохо они знали Юсси. Как только зашел разговор о передаче торппы, Юсси сразу же заявил:
— Что денег есть, они все мои. А за движимость ты выплатишь братьям их долю.
Юная пара мало интересовалась этими делами. Будущее представлялось им в розовых тонах лучистой утренней зари.