Выбрать главу

«Ну да ладно... Помог человеку в нужде...»

И Вихтори, решив считать свой промах чистым благодеянием, совершенно успокоился. Потому что он был и впрямь способным торговцем.

А Юсси шагал по пасторатскому большаку, довольный выгодной сделкой, довольный лошадью, которая послушно брела за ним, ни разу не натянув поводьев. Она приноровилась к шагу хозяина, шла в ногу с ним, как человек. Отто, посвистывая, шел сзади. Там, где дорога пролегала по самому берегу озера, Отто «запустил бутерброд» — бросил плоский камень так, чтобы он запрыгал по воде.

— Смотри, Юсси, черт побери, он прыгнул раз двадцать!

Юсси оглянулся и сказал, покачав головой:

— Гм... Нашел забаву... Взрослый мужик!

Но мало-помалу он сообразил, что кобылу-то сторговал ему Отто. Довольно изрядное расстояние, наверно не меньше километра, он все обдумывал одну мысль: не купить ли за это Отто полштофа? Несколько раз он открывал уже рот, но в последнее мгновение ему приходило на ум, сколько за те же деньги можно купить разного добра. Тут лошадь потянулась к нему, тычась мордой в плечо, и Юсси захлестнула волна радости и гордости. Вот идет человек и ведет своего коня! Это уж не какой-то жалкий батрак, а человек, у которого есть лошадь, собственная лошадь! И ей можно сказать: «H-но, ты!.. Чего пристаешь?..»

И тут он не удержался:

— Того... надо быть, я сделал неплохую покупку...

— Надо быть? А я вижу — лошадь тебе досталась почитай что даром!

— Ну это уж ты слишком,.. Однако, могло статься, я заплатил бы дороже.

Да; по нынешнему времени лошади ты за эту цену uni де не купишь.

— Вот ты мне, значит, очень помог, и я ставлю тебе полштофа за посредничество... — выпалил Юсси.

— Да не мож-жет быть!

Тон, каким это было сказано, и затаенно-хитрая улыбка Отто показались Юсси обидными. «Говори ему что угодно, а он все такой же».

Но водка обещана, и Отто ее получит.

II

В тот вечер всякую работу пришлось отложить. Лошадь поставили на привязь, но Юсси то и дело ее отвязывал и прохаживал. Никакого изъяна в ней не обнаружилось, и весь вечер по лицу Юсси блуждала едва сдерживаемая ухмылка. Алма принесла ломоть хлеба, и лошадь ела, подпирая крошки с ее ладони своими чуткими губами. Алма ласково трепала ее по шее, пока лошадь лениво не заржала.

— Вот... Это наша Лийса. Что-о, Лийса?.. Что-о?

А Юсси снова и снова щупал мускулы лошади и все больше радовался.

Настало время ложиться спать, и Алма спросила:

— Пора, пожалуй, стелить постель?

— Стели. А я пойду проверю привязь.

Он очень долго проверял привязь. В избу он вошел не сразу, а с минуту в безмолвном благоговении стоял у и рыльца. Вон она — пощипывает травку. Когда Юсси открыл дверь, то даже в избе слышно было, как фыркает Лийса. От этого звука и в недостроенной избе становилось уютно.

Справили, снарядили повозку-двуколку, и Юсси особенно любил теперь проходить мимо приоткрытых ворот сарая, где стояла она — новенькая, готовая к делу. Иногда он выкатывал ее во двор и осматривал. И на что было и ней смотреть каждый раз?

Далеко вокруг было слышно бодрое тарахтенье повозки, выбивавшей по неровной земле первые колеи там, где в дальнейшем будет проложена дорога.

Пришлось купить плуг и борону с железными зубьями. Для начала Юсси приобрел подержанные. На все это уходили деньги, а сколько еще предстояло затрат! Конечно, и корову необходимо купить. Начинать с одной дареной телки — безнадежно долгое дело. Она сможет отелиться лишь будущей весной, а ее теленок вырастет и принесет потомство только через два года. Хорошо еще, если это окажется телочка. Да, на все, на все нужны деньги, как скупо их ни трать...

Деньги взяли у пробста. Остаток Юсси спрятал. Не в избе, конечно, — изба ненадежное место, — а под дерновой крышей картофельной ямы. Для хранения денег пробст подарил ему необыкновенно красивый ящичек из-под сигар с блестящими картинками на крышке.

Потрачено уже было очень много. Юсси считал и пересчитывал, но денег в ларчике от этого не прибавлялось. Что, если не хватит? В сердце заползала злая, томящая тревога. Как-то, войдя в избу, Юсси увидел, что Алма подливает молока в горшок с кипящей картошкой. Алма даже вздрогнула от его неожиданно гневного окрика: