Юсси посматривал то на одного, то на другого, чувствуя в вопросе какую-то скрытую угрозу.
— Да... Значит, так ты и говори: нужно заключить новый договор. Если, конечно, господин пастор захочет сохранить торппу.
— Разумеется... Какой же смысл ликвидировать ее?
Юсси при этих словах почти распрямил поврежденную спину.
— Того... значит... Я так об этом подумывал... Что ж, если бы, с вашего разрешения, продолжать... Потому как я с этим расчетом старался вести дело... вкладывая все силы... И как ведь все с самого начала своими руками... Старался уж все держать в лучшей исправности.
— Значит, вы и основали эту торппу?
— Как есть... В глухом, диком лесу... Тринадцать лет прошло, как я впервые всадил тут лопату в землю.
— Тринадцать лет — и так много возделанной земли!
— Да... есть, конечно... Хотя земля-то и не такая уж хорошая. Но если бы господин пастор продлил договор, так было бы нам... кроме этого — ничего... И в таком рассуждении, столько прожито...
— Да вы не беспокойтесь. Мы это уладим, конечно, но только потом. А пока пусть все остается по-старому.
Обошли все постройки и земли. Хозяева то и дело удивленно хмыкали про себя, а когда ни Юсси, ни пастора не оказывалось поблизости, успевали обменяться краткими замечаниями:
— Да, эта торппа получше многих самостоятельных хозяйств! Ведь уже пять дойных коров у кособокого идола!
Хозяин Теурю стоял, расставя ноги и засунув руки в карманы своей куртки. Он был сухощав, жилист, с узким лицом и тонкими, плотно сжатыми губами. Обычно он долго думал, прежде чем высказать свою мысль.
— Дело-то в том, что условия аренды слишком льготные... Старый Валлен дал ему такую свободу, потому как он у него был вроде воспитанника. Но я не хочу вмешиваться, пусть пастор сам решает с ним, как найдет нужным.
Хозяин Юлле смотрел на болото.
— Так-то так... Условия аренды, конечно, вольготные, но ты прими во внимание, что все это поднято на диком болоте... Готовые торппы — другое дело. Тринадцать лет... Тринадцать лет... И всюду полный порядок.
Размеры торппы удивили даже пастора. Юсси согласился, что простору-то хватает, но повторил, что земля тут не особенно хороша. Если он чего и добился, то лишь тяжким трудом да усердием.
Потом сели пить кофе. Мальчики убежали от гостей и спрятались за печку, а когда пастор стал звать их, они забились еще глубже. Алма велела им выйти, и в конце концов они, осмелев, появились из своего убежища — сперва Аксели, а за ним Алекси. Глядя в пол, они робко, бочком подошли к пастору.
— Ну, как тебя зовут?
— Аксели.
— Так, так. Ну а тот, другой молодой человек?
— Алекси.
— Так, так. Аксель и Алексис... А там что за малыш в кроватке?
— Это Акусти.
Вместо дочки, которую ждала Алма, опять родился мальчик, получивший имя Аугуст Йоханнес. Ему уже было полгода.
— Три сына... Вот как.
Пастор был любезен, однако Юсси не очень-то доверял его любезности. Она была и мягка и холодна — эта господская любезность. Покойный Валлен был совсем иной. У него, бывало, всякая мысль на лице написана. А у этого за обходительностью и не разберешь, что он за человек. Говоришь с ним — и словно его не видишь.
Но все-таки худшее теперь уж позади: он обещал продлить аренду. Только надо добиться поскорее заключения нового договора, пока он не передумал.
— Того... господин пастор... Этот договор, значит... Когда его то есть удобнее сделать?
— Ну-у... Я сообщу потом. Тут так много всякого... Пусть остается все по-старому... пока. Позже мы вернемся к этому делу.
Гости уехали, засвидетельствовав, что торппа ведется хорошо, земли и постройки находятся в соответствующем порядке, так что приходскому совету нет оснований возражать против продления аренды. Если пастор пожелает, он волен заключить договор по собственному усмотрению. Юсси — человек безупречный, добросовестный работник и выполняет все предписания закона.
По дороге они рассказывали пастору о Юсси.
— Тут и говорить нечего... Человек он хороший, — сказал Теурю.—С таким торппарем чем не житье, а вот я со своим просто измучился. Приходит этот бездельник на отработку или нет — все едино. Толку от него никакого. Да и вообще, я полагаю, что от любой торппы пользы как от козла молока. Куда лучше взять все в свои руки. Кажется, я так и сделаю, если он у меня не исправится наконец. Давно бы согнал его, но все старался терпеть, — ведь он уже четвертый из их рода... И немножко даже как будто родня.
— Разве Лаурила тебе родня?
— Да как сказать... поначалу-то эта торппа дана была в приданое дочери... Давно это было — при наших прадедах, так что сам-то он, можно сказать, и не родня. Но прабабка этого Лаурилы была дочерью Теурю.