Юсси был доволен. Он подробно рассказал пробсту, как намерен все устроить, что сделать, но все же был насторожен и больше говорил о всяческих трудностях, опасаясь, как бы пробст не подумал, что все это слишком легко. И даже ленивое воображение пробста оживилось. Ушел он настроенный очень благожелательно и думал о трудах Юсси, так сказать, в более широком аспекте:
Такие люди нужны... Такие необходимы родине… Ему следует помочь. А так... это вполне... Ну что бы я на нем выгадал?.. И долго ли мне еще... О-хо-хо...
IV
Сруб Юсси закончил сам. Но лето уже шло на убыль, и все яснее становилось, что если осенью переезжать в новую избу, то без помощников на стройке не обойтись. Одному со стропилами не справиться, да и печник все равно нужен — печей Юсси в жизни не клал. Он долго раздумывал и оттягивал, но иного выхода не было. Правда, на примете у него имелся один человек, который с удовольствием взялся бы помогать ради самой работы. Это был Отто Кививуори. Но Юсси его немного опасался.
И когда Алма предложила позвать Отто, Юсси проворчал:
— Больно уж он разговорчив.
— Ну и пусть себе говорит, зато дело знает.
Да, действительно, если язык у Отто хорошо подвешен, то руки — еще лучше. И Юсси наконец решился. Он пошел в Кививуори.
«Кививуори» — «Каменная гора», так называлась одна из торпп в баронском имении. Никакой горы поблизости не было, но камни имелись в изобилии. Жилая изба была маленькая, серая, но по-своему щеголеватая. Наличники шестистекольных окошек сверкали свежей светло-коричневой краской. За избой виднелся ощипанный козами каменистый пригорок с картофельной ямой под кудрявыми рябинками. Во дворе росли ягодные кусты и раскинулся огород, а перед окнами вился на шестах пышный хмель. На конце одного шеста торчала блестящая бутылка. Юсси презрительно ухмыльнулся и подумал: «Ишь, повесили птиц пугать, чтобы ягод не клевали! Такую дрянь разводят, да еще от птиц берегут! Это все Анна».
Отто валялся на кровати, закинув длинные ноги на спинку. Когда Юсси вошел в избу, Отто переменил позу ленивым, но в то же время очень точным движением: он сел на краю постели и уперся локтями в колени. Это был довольно высокий человек со светлыми, как солома, волосами и темными густыми бровями, из-под которых глядели совершенно синие глаза, живые и улыбчивые. Рот был четко очерчен, середина верхней губы, выступая уголком из-под белесых усов, нависала пухленькой мочкой над плотной нижней губой. Он как будто только что проснулся. Жена недовольно взглянула на него и сказала:
— Сядь, как человек.
Лина, худенькая, стройная блондинка с красивым, но пеню серьезным и немного печальным лицом, была, как и всегда, очень опрятно одета и гладко причесана. В избе у псе все сверкало чистотой.
На выскобленном полу играл с деревянной лошадкой полуторагодовалый ребенок, лицом — вылитый отец.
Юсси сел на скамью, не зная, как начать разговор.
— Э... хорошее нынче лето.
— И не говори. А скоро будут готовы твои хоромы? Люди прямо-таки сказки рассказывают. Изба, мол, выйдет такая, что хоть на паре вороных в нее въезжай.
— Хе-хе... Завести бы хоть одну лошадку для поля, где уж там по избе разъезжать.
— Ну что ж, лошадей купить не трудно. Пошел на ярмарку да и выбрал.
— На какие же деньги я стану лошадей покупать?
— А ты пошарь в своих тайничках. Говорят, у тебя деньги в чулке, спрятаны на чердаке.
Лицо Юсси помрачнело.
— Все может быть. Только мне о таком чулке ничего не известно. Я бы вот как обрадовался, кабы нашел его. Однако у меня такое дело: ищу помощников. Надо печь сложить, да и стропила лучше вдвоем ставить. Вот я и подумал: зайду спрошу, не найдешь ли ты время.
Отто ответил не сразу. Он велел Анне сварить кофе, и та тотчас захлопотала, хоть и без особой охоты: не такие уж они богачи, чтобы каждого поить кофе. Отто подумал с минуту, а затем сказал неопределенно:
— Да-а... Не знаю, право. Оно, конечно, можно... Сено-то мы убрали. А только какие-нибудь дела всегда находятся... Ладно, так и быть — выкрою денек-другой.
— А какую бы ты хотел, к примеру сказать, плату? Учти, у нас там кормежки не будет и придется тебе, так сказать, быть на своих харчах.
Отто искоса глянул на Юсси, и в уголках его глаз мелькнула хитрая искорка. Затем он, не торопясь, с напускной серьезностью стал рассуждать да высчитывать. Он знал, что Юсси с тоскливым страхом ловит каждое его слово.