— Все, — оборвал стук и пение Юрик. — Он ушел. И нам пора. Пошли отсюда.
Маленький якут живо вскочил с колен на ноги, принялся упаковывать в мешок все, что успел достать из него. Закинув ружье на плечо, бодро потрусил куда‑то в лес.
— Ты, Витька, возьми его ствол, а ты, Гешка, прихвати рюкзак, — проходя мимо них, успел бросить Юрик.
Геша с Рогозиным переглянулись, но оба как бронзовые памятники остались на месте.
— А? — глупо спросил Геша.
— Куда это он?
— Не знаю. Эй, паря! — крикнул Геша вдогонку Юрику. — Ну‑ка ходи обратно!
Юрик остановился, оглянулся, искривил лицо, будто сожрал лимон. Нехотя, словно сильно устал, он вернулся на поляну.
— Ты куда это собрался, орел? — глядя на него ясным взором, поинтересовался Геша. — Ты нас развел, что ли? Куда это ты?
— Так пора уже очень, вертушка ждать не станет, — пожал плечами якут.
— А капитан?
— А капитану уже все равно. У него даже айыы в нижнем мире нет, чтоб помогли выбраться. Пропал капитан.
— Как так? Ты же обещал ему шанс?
— Он умер во сне, тихо и без боли — какой еще тебе нужен шанс, паря? Я сделал все, что мог. Очень хорошо сделал.
— Ты совсем дурак, что ли? — наливаясь кровью, прошипел Геша. — Пока мы вместе и живы, я не дам никого бросить. Посмотри, он еще дышит!
Юрик скосил свои раскосые глаза в сторону Семена, кивнул сам себе:
— Это ненадолго, паря. Если человек не шаман, то в нижнем мире ему делать нечего. Он еще дышит, но он уже, считай, мертвец. Ему не выбраться обратно. Никто не выбирался.
— Зачем же ты тогда?.. Сука! — Геша разъярённой глыбой нависал над тщедушным якутом, но тому, кажется, вовсе не было страшно.
— Не мог же я его зарезать? Он бы все равно не выжил. Его кут…
— Да что ты раскудахтался «кут — кут, кут — кут», как курица! — брызжа слюной, зарычал Геша. — Пока он дышит, нельзя уходить! Ты хоть скажи ему! — Здоровяк повернулся к Виктору.
Рогозин не знал, что делать. Бросать капитана ему совсем не хотелось, но он уже десятки раз успел удостовериться в постоянной правоте Юрика, которая только на первый взгляд казалась извращенной и кривой, но на деле всегда оказывалась точной и конечной.
— Юр, в самом деле… Он же еще жив?
— Прилетевшие на вертушке тоже могут быть еще живы. А потом станут мертвы. Кого спасать станем и как спасаться будем?
— Да иди ты хоть к черту! — зло бросил Геша, усаживаясь на землю перед почти безжизненным телом капитана. — Я никуда не пойду! Десант своих не бросает!
— А ты? — Юрик внимательно посмотрел на Рогозина. — Тоже из десанта? Тоже головой кирпичи ломал?
Рогозин не то что в десанте, он вообще в армии никогда не был, но тоже не мог уложить в голове мысль о том, что еще дышащего человека можно просто оставить в лесу.
— Мы сможем вернуться здесь же? — спросил он.
— Хочешь на обратном пути этого носорога забрать?
— Да.
— Не знаю. Если вертушка цела и мы в нее попадем, то здесь мы больше не окажемся. Ей здесь негде приземлиться.
— Где‑то рядом?
Рогозину отчаянно не хотелось бросать Гешу, проявившему неожиданное благородство и граничащее с ослиным упрямство. В возвращение же Семена Виктор уже не верил. Но даже умерший капитан все равно нуждался в правильном погребении — нельзя было бросать его среди тайги.
— Возможно, — кивнул Юрик. — Место я знаю.
— Тогда пошли, — принял решение Рогозин. — Геша, мы за тобой вернемся!
— Да больно надо! — сварливо рыкнул тот, нервно выстругивая ножом острие на колышке.
Рогозин постоял несколько секунд, не зная, что сказать, потом спохватился и побежал вдогонку за успевшим отойти Юриком.
Рогозин плелся вслед за ловко перелезающим через поваленные деревья проводником — товарищем, но мысли его заняты были отнюдь не запоминанием маршрута или освоением азов ориентирования на местности. Он думал о том, что вот эти люди — оставшийся с умирающим Семеном Геша, сам Семен, и, конечно, Юрик, стали для него в последние дни гораздо дороже и ближе, чем все те, кого он знал в Северной столице. Они казались честнее, благородней и выше любого из его прежних приятелей. Даже не исключая старого кореша Ваську, который, выручая Рогозина, никогда не забывал выставить небольшой «счетец», включавший в себя траты и «плату за услуги». И никто из них не повел бы себя так как Геша, никто не взвалил бы на себя ответственность за остатки экспедиции как капитан Семен. Или в столицах жизнь другая, где важнее не сам человек, а его место среди людей? И если место не высоко, то и рассчитывать на чье‑то участие глупо?