Пока дядя Вася тренировал челюсти, в пещеру вошел Геша, постоял с полминуты в проеме — точно на той линии, что разделяла мрак и свет, потом пошел дальше, повернул за камень и скрылся из виду где‑то в той области, где Лариса ухаживала за двумя капитанами.
— Слухов всяких я много насобирал, — дядя Вася проглотил последний кусок и сразу заговорил. — Только здесь дело такое: слухи разные бывают. Одному можно верить, а на другой — только плюнуть и растереть. К тому же сразу после закрытия лаборатории знающие люди постарались понапустить туману. Одно время все думали, что там уран добывали. Потом люди стали считать, что там было тайное бомбоубежище и в нем приняли страшную смерть несколько сотен политзаключенных. Еще я слышал слух…
— На самом‑то деле как было? — оборвал Рогозин разболтавшегося старика.
— Да кто ж его знает теперь — от? Хотя… Может, в Москве кто‑нибудь жутко секретный и знает, но нам‑то он точно ничего не скажет. Не знаю, Витя, что там было на самом деле, но могу рассказать о том, что думали по этому поводу мой отец, мой коллега из Батагая и еще пара человек, которые меня инструктировали.
— Не тяните уже, а? Спать хочется.
— Вот послушай. За что купил, за то и продаю. Когда Сергей Павлович Королев делал на кульмане еще только первые наброски своих ракет, уже многим было понятно, что на химическом топливе далеко не улетишь. Про формулу реактивного движения Мещерского слыхал? Я тоже не слыхал, но мне знающие люди объяснили, а я запомнил. Чем быстрее хочешь лететь, тем быстрее тебе нужно тратить топливо, а чем быстрее ты его тратишь, тем меньше его остается. Чтобы далеко улететь нужно бесконечное количество топлива и…
— Я понял, — кивнул Рогозин. — На ракетах далеко не улетишь. И что?
— Нашлись люди, которые стали искать другие способы перемещения во Вселенной.
— На лошадях?
— Не совсем, — дядя Вася, кажется, нисколько не обиделся на усталое хамство Рогозина. — Про филадельфийский эксперимент слышал?
— Это где корабль проводами опутывали и невидимкой делали?
— Да, только вместо невидимости умудрились отправить его за тысячу километров.
— Я не помню тонкостей. Слышал, что это была операция по дезинформации Гитлера?
— Чушь! — дядя Вася даже вскочил на ноги. — Телепортацию тогда изобрели! Только управлять ею не сумели! Говорят, там сам Эйнштейн проектом руководил! И Тесла тож.
— Молодцы, что здесь сказать? Только какое отношение Филадельфия имеет к нам?
— А вот здесь есть такой момент: в те годы среди американских умников было полным — полно агентов Лаврентий Палыча, слыхал о таком?
— Берии, что ли? Ну, слышал. И что?
— Ну вот. Эти агенты, значица, сумели утащить проектную документацию эксперимента. И отчеты об испытании. Потом так же атомную бомбу утащили, — дядя Вася окончательно успокоился и сел на камень рядом. — Были каналы. Передали нашим в Москву в какую‑то шаражку, а там Ландау с компанией стали мараковать — как эту штуку к делу пристроить?
Дядя Вася многозначительно замолчал.
— И? — подтолкнул его Рогозин.
— И додумались! — в словах старика слышалась гордость за советских ученых. — Построили механизм, проводов целые километры намотали. Это уже здесь было. Не спрашивай про тонкости — я ведь только охранник развалин. Подключили электричество. Там, — дядя Вася показал рукой направление, — ниже по реке, до сих пор есть руины электростанции — она только этот объект и питала. Жуткие мегаватты. Потом, когда зачищали все, ее тоже подорвали. Жалко… Мы‑то в селе на дизеле до сих пор сидим, а там целая станция была. На сотню таких сел ее быс избытком хватило.
— Дальше‑то что? — с нетерпением спросил Рогозин.
— Интересно стало? Вот послушай. Поставили они эту установку — от, отладили, запустили. А она возьми и сработай — портал открылся! Только куда — никто понять не может! Сладили какие‑то зонды, отправили, да с концами. Телеметрия какая‑то с них идет обрывками, а сами аппараты назад вернуть невозможно. Система ниппель, понимаешь? Здесь передатчик, там просто приемник. Отсюда туда отправить можно и принять тоже можно, а вот оттуда сюда отправить ничего нельзя!