Не раздумывая и не отговаривая себя, я просовываю свои пальцы сквозь ее и слегка сжимаю ее руку. Она вздрагивает, словно я застал ее врасплох, затем расслабляется, и я чувствую крошечное давление на свою руку.
Это… приятно.
Как и ее запах, апельсиновая цедра и ваниль, из-за которых Пейсли пахнет чертовски хорошо.
— Мы направляемся в закусочную в паре кварталов отсюда, — говорит мне Робин. — Не хочешь присоединиться к нам?
— Он не может, — поспешно говорит Пейсли. — Ему нужно вернуться на работу.
Я не говорю ей, что закончил смену. Какой в этом смысл?
— О? — Робин поднимает брови так сильно, как только может. Ее лоб напряжен. — Чем ты занимаешься на работе?
Очевидно, это тест, чтобы узнать, достаточно ли я хорош, чтобы встречаться с ее дочерью. Это смешно, учитывая, что последние десять минут были сплошной ложью. На мгновение я задумываюсь о том, чтобы сказать ей, что работаю клоуном в цирке, но решаю этого не делать, потому что, скорее всего, это только смутит Пейсли. И хотя я начал все это с целью смутить ее, в данный момент мне становится жаль Пейсли.
— Я бармен.
Робин отрывисто кивает.
Если бы я действительно встречался с ее дочерью и заботился о том, что она думает, это было бы неприятно.
Но меня это раздражает, поэтому я добавляю:
— Я занимаюсь этим, пока жду, когда мой агент продаст права на публикацию моего романа.
Взгляд Пейсли упирается мне в затылок. Учитывая, что она считает, меня виноватым в разрушении ее будущей писательской карьеры, она, вероятно, не очень рада услышать, что я написал роман.
Робин, похоже, не впечатлилась.
— Хм. Голодающий художник. Как это… художественно.
Какого черта? Я не собираюсь красить камень в красный цвет и называть это шедевром. Я годами корпел над этой рукописью. Я пропускал светские мероприятия, печатал сцены с затуманенными глазами в два часа ночи только для того, чтобы удалить их восемь часов спустя, когда проснусь.
Группа молчит, и это, кажется, дает Робин понять, что она вела себя грубо. Она быстро приходит в себя и спрашивает:
— Ты работаешь с маркетинговой фирмой Пейсли?
Маркетинговая фирма? Вот это уже интересно. Маркетинг — это то, в чем я разбираюсь хуже всего. Мне больно от того, что я могу написать все эти слова, но не знаю, как о них рассказать.
— Мы прорабатываем детали, — отвечает Пейсли с таким видом, будто не может дождаться конца этого разговора. — В любом случае, Клейну нужно вернуться на работу. А на тарелке в закусочной лежат луковые кольца с вашими именами.
Группа машет на прощание, но Сиенна оборачивается, складывает руки рупором и кричит:
— Увидимся на острове Болд-Хед, Клейн.
Я чешу затылок двумя пальцами и пытаюсь понять, о чем говорит Сиенна. Но ничего не получается. Глаза Пейсли огромные, как блюдца, что говорит о том, что она в ужасе от сказанного сестрой.
Пейсли смотрит, как группа исчезает на улице.
— Очевидно, она не собирается встречаться с тобой на острове Болд-Хед.
Я пожимаю плечами.
— Я даже не знаю, что такое остров Болд-Хед.
Пейсли бросает на меня яростный взгляд.
— Это место.
— Существительное, в любом случае.
Уголок ее рта кривится, но она прогоняет крошечное подобие ухмылки.
— Я с ног валюсь. Мне нужно немедленно снять эти туфли на высоких каблуках и упасть в постель, — она показывает на свои ноги. — Если только ты не хочешь подняться наверх и, продолжая играть роль бойфренда, помассировать мне ноги.
Звучит ли это привлекательно для меня? Да, звучит.
Я не любитель ног, но я также не являюсь не любителем ног. Признаюсь, идея ухаживать за Пейсли меня заинтриговала. Но, думаю, она пошутила. Конечно, шутила.
Поняв намек, я говорю:
— Увидимся, Пейсли.
Она отходит, в ее глазах появляется озорной блеск.
— До встречи, Клейн-стриптизер.
Смех подкатывает к моему горлу. Мне нравится ее сухое, дразнящее чувство юмора.
Она исчезает в шикарном отеле, а я остаюсь на тротуаре и качаю головой.
Эта ночь должна быть самой запутанной за последнее время. Возможно, за все время.
Еще больше меня смущает переполняющее грудь странное чувство потери.
Пейсли никогда не была моей.
Тут не было что терять.
ГЛАВА 6
Пейсли
Я больше никогда не буду пить.
Если я открою рот достаточно широко, из него могут вывалиться шарики ваты. Мой мозг кричит на меня, звук отдается в моей голове и делает все еще хуже.
Мама сейчас в отключке на другой половине моей кровати в отеле. Я нашла Сиенну спящей в ванной, тушь размазалась по ее щекам. Если честно, ванна достаточно большая, чтобы в ней поместились Хагрид из «Гарри Поттера» и его подружка-великанша.
Что касается остальных членов команды подружек невесты, я полагаю, они вернулись в свои номера.
И вот я здесь, отваживаюсь на внешний мир. Я бы до сих пор лежала в постели, если бы не поняла, что вчера вечером оставила в ресторане свою кредитную карту. Я была так занята, огрызаясь на тех кудрявых придурков, которые дразнили меня, что Клейн предпочел мне женщину с большой грудью, что забыла положить кредитку в кошелек после того, как оплатила счет.
Если верить сайту, который я просмотрела, прежде чем отказаться от постельного белья с до нелепости высоким содержанием нитей, «Упрямая дочка» открывается в девять часов на бранчи[xx] по субботам.
Надвинув солнцезащитные очки на макушку, я вхожу в ресторан. Половина столиков уже занята, по светлому помещению разносится аромат картофеля с розмарином и пряной чоризо[xxi]. Легко примирить стильное заведение вчерашнего вечера с более сдержанной, но все же модной атмосферой бранча этого утра. Мой взгляд падает на бар. Розоволосая женщина наливает томатный сок в кувшин, затем добавляет немного специй.
Я быстро посылаю благодарность Богу за то, что он ответил на мою молитву. По дороге я попросила, чтобы это был не Клейн, и до сих пор нет ни этой головы с волосами оттенка цветочного меда, ни широкой груди. Я не переживу, если увижу его сегодня утром. Не после вчерашнего вечера, когда он, по какой-то причине, решил сказать моей семье, что он мой парень. А я, по какой-то совершенно глупой причине, решила согласиться с этим. Было бы намного проще, если бы я сказала, что он пошутил, но я была не в лучшем состоянии после того разговора с Шейном и подслушивания подружек невесты в уборной. Мое эго было уязвлено, а разум опьянен. Назвать Клейна своим парнем было как раз тем ходом, который был необходим. К сожалению, сегодня мне придется расплачиваться за это, когда нужно будет сказать правду и представить это не как ложь, а как шутку, которая слишком затянулась. Если они узнают, что я солгала, самым естественным последующим вопросом будет «Почему?». После этого начнется фонтан слов, которые я не хочу произносить. Некоторых червей лучше оставить в банке.