В детстве у меня была настолько сильная дислексия[xxiv], что в итоге я оказался в школе, специально созданной для детей с таким диагнозом и обучающей методам преодоления неспособности к обучению. Но не раньше, чем меня начали дразнить в моей первой школе, где я зажимался и заикался, когда наступала моя очередь читать вслух.
— Тебе должно быть приятно узнать, что я собираюсь завести аккаунт.
Глаза Иден расширяются, в светло-карем оттенке пляшет волнение.
— Но я не буду им управлять, — добавляю я.
Ее брови сдвигаются в замешательстве.
— За меня все сделает маркетинговая фирма.
Я думаю. Верно? По позвоночнику пробегает дрожь. Я не до конца понимаю, во что ввязался. Я узнáю больше в понедельник на встрече, на которую Пейсли пригласила меня вместе со своей командой.
— На какие деньги? — спрашивает Иден.
Мама Пейсли попала в точку, когда назвала меня голодающим художником.
— Ну, дело вот в чем…— отрезаю я, и каждый мускул моего тела напрягается, когда Оливер получает мяч.
Он делает один удар. Потом два. Обманывает защитника приемом, которому я научил его в прошлом сезоне.
Он разворачивается, бьет по мячу, и тот влетает в сетку, оказавшись вне досягаемости вратаря.
Мы с Иден прыгаем вверх-вниз, размахивая руками и крича. Оливер смотрит на нас и сияет. Он показывает на меня и повторяет движение.
Сложив руки вокруг рта, я кричу:
— Молодец, приятель!
Игра возобновляется в центре поля, и Иден спрашивает:
— Ты что-то говорил?
— Никаких денег, — отвечаю я, сердце все еще стучит в груди, а волнение утихает. — Владелец маркетинговой фирмы — мой знакомый по колледжу. Мы работаем по бартеру.
Брови Иден взлетают вверх.
— По бартеру? Что ты мог предложить? Я очень сомневаюсь, что кому-то нужна твоя коллекция оловянных статуэток «Властелина колец».
— Ха-ха, — произношу я без особо энтузиазма.
Иден пристально смотрит на меня.
— Выкладывай. Что ты предложил этому человеку?
— Свои…— мой мозг лихорадочно подбирает нужное слово. —…услуги.
Я морщусь. Это был неудачный выбор слова.
Лицо Иден искажается от ужаса.
— Как любовник?
Закатив глаза на сестру, я качаю головой.
— Нет. Я…
Она поднимает руку.
— Не бери в голову, я не хочу знать.
— Бывший парень Пейсли женится на ее младшей сестре, шутка вышла боком, и теперь ее семья считает меня ее парнем, так что я собираюсь стать ее притворным кавалером на неделю, пока она будет заниматься маркетингом моей книги, — я объясняю ей логистику и местоположение.
Иден уставилась на меня.
— Это либо очень умно, либо очень глупо. Я не уверена, что именно.
— Я в курсе.
Иден легонько бьет меня по руке.
— Какая она, Пейсли? Может, тебе стоит попробовать встречаться с ней по-настоящему, а не понарошку?
Скрестив руки, я говорю:
— Я ей вроде как не нравлюсь.
Иден качает головой, как будто неправильно меня расслышала.
— Ты собираешься провести неделю на острове, притворяясь, что тебя привлекает кто-то, кому ты вроде как не нравишься? — она вскидывает руки вверх. — Что может пойти не так?
Сарказм сочится из каждого слова.
— Это больше похоже на плохую идею, чем на хорошую, Клейн.
Я пожимаю плечами, изображая безразличие. Плохая идея или нет, но я заключил сделку. Кроме того, я ни за что не прикоснусь к социальным сетям.
— Низкий риск, высокая награда. Я хочу воплотить в жизнь свою мечту стать автором. Все, что мне нужно сделать, — это перелететь через всю страну и провести неделю на острове, наблюдая за свадебными махинациями богачей. Там наверняка будет много алкоголя высшего сорта и вкусной еды.
Иден постукивает себя по подбородку, обдумывая мои слова.
— И торт, — добавляет она, принимая участие в разговоре. — Ты ведь любишь вкусный торт.
Я киваю.
— Именно так.
В нашей семье ходит шутка, что в детстве я был первым в очереди за куском торта на День рождения, даже если он был не мой.
— А девушка, для которой ты это делаешь? Пейсли?
Что-то в моей груди сжимается при упоминании ее имени.
— Я делаю это для себя, — напоминаю я Иден. — Ради моего будущего. Ради моей мечты стать опубликованным автором.
Но так ли это? Мысль о том, что Пейсли будет страдать на свадьбе в одиночестве, поглотила меня после того, как я оставил ее вчера вечером. Если бы Холстон не была блестящим мозгом, стоящим за этой схемой, я, возможно, вызвался бы поехать с Пейсли безвозмездно.
Иден отмахнулась от моего напоминания.
— Верно, верно. Но для Пейсли это тоже выгодно.
Не настолько, как для меня, на мой взгляд, но что я знаю? Может, появление парня для нее имеет такое же значение, как для меня моя карьера.
— Конечно, да. Пейсли это выгодно.
— Ты уверен, что там ничего нет? Между вами двумя? Ты говоришь, что ты ей не нравишься, но она не стала бы тащить тебя через всю страну и знакомить со своей семьей, если бы ты действительно был проклятьем ее существования.
Я уже качаю головой, прежде чем она заканчивает фразу.
— Ни за что.
— Значит, нет никаких шансов, что вы окунетесь в атмосферу знойного острова, счастливой жизни и влюбитесь?
— Вероятность — ноль процентов.
— Почему ты говоришь это с такой уверенностью?
— Она была на моем первом занятии по творческому письму в колледже. Нам поручили анонимно раскритиковать рассказ сокурсника, и мне достался рассказ Пейсли. Я не знал, что это ее рассказ, и разорвал его в клочья.
Сестра бросает на меня взгляд, который говорит: «Ты такой тупица».
— Это было ужасно. Она догадалась, что это я. Я понял, что это она. Она плакала. И она до сих пор ненавидит меня за это.
Иден скрещивает руки.
— Это еще не все.
Я хмурюсь.
— Как это?
— Если только она не самый злопамятный человек в мире, есть что-то еще. Причина, по которой это причинило ей такую глубокую боль.
— А может, это именно то, на что похоже.
Иден закатывает глаза.
— Не будь таким чуваком, Клейн, — она похлопывает меня по голове. — Используй свой мозг.
Хм. Может ли такое быть? Может, дело не только в смущении? Эта мысль будоражит мое воображение, подталкивая меня к размышлениям. Когда я разрабатываю персонажей, я накладываю на них слои эмоций, начиная с поверхности и прорабатывая глубже. Гнев — это не просто гнев, а реакция на эмоции, лежащие в основе.
Возможно, Пейсли не только смутилась.
Вот, блин.
На другом конце поля тренер Оливера объявляет перерыв на воду. Когда мальчики собираются вокруг него, он разговаривает и одновременно растягивает подколенные сухожилия.
— Тренер Поцелуйчик набирает форму для своей следующей фотосессии.
Иден ухмыляется.
— Ты имеешь в виду будущего отчима Оливера.
Я качаю головой.
Иден прекращает разговор о Пейсли, и мы сосредотачиваемся на оставшейся части игры. Несмотря на гол Оливера, его команда проигрывает с разницей в два мяча.
Племянник уходит с поля, подавленный. Когда он доходит до меня, я глажу его по голове, приглаживая копну каштановых волос.
— В следующий раз, — говорю я, пытаясь поднять ему настроение, хотя знаю, что в этот момент мало что получится.