— Практика, — растягиваю я это слово, становясь между ее ног и кладя руки на прохладную столешницу по бокам от ее бедер, — делает все идеальным. Подготовка необходима для успеха любого хорошего спектакля.
Я поднимаю брови, ожидая ее ответа. Внутренне все мое тело задерживает дыхание.
Она наклоняется ближе, касаясь кончика моего носа своим. Ее глаза расширены, уязвимы, они ждут, что я сделаю шаг, и говорят мне, что она хочет этого.
С тихим урчанием в горле я говорю:
— Думаю, практика — это…
Стук в дверь отвлекает мое внимание. Я не жду гостей, и любой, кто знает меня, знает, что лучше не заходить без приглашения.
Я отступаю, сжимая переносицу от досады. Разочарование окрашивает выражение лица Пейсли.
Я стараюсь не топать к двери, но мне это не удается. Позади меня раздается мягкий стук — это Пейсли спрыгивает со столешницы.
— Лучше бы это было действительно чертовски важно, — ворчу я, открывая дверь.
Я вздрагиваю, удивляясь, что вижу знакомое лицо.
— Меган?
— Клейн, привет.
Она улыбается. Не так давно эта улыбка делала меня счастливым, и я расстраивался, когда она пропадала. Чем дольше мы встречались, тем более неуловимой становилась эта улыбка, и тем усерднее я старался ее вернуть. Забавно, что то, к чему я прилагал усилия, теперь стало тем, на что мне все равно.
Все, что меня сейчас волнует, — это мой почти случившейся поцелуй с Пейсли. Который прервала моя бывшая.
Я прислонился к двери, надеясь, что мое раздражение не заметно на лице.
— Что случилось? Ты нашла еще какие-то мои книги?
— Эм, нет, — качает она головой. — Я вообще-то надеялась, что мы сможем поговорить.
— О чем?
Она нервно сглатывает. Нервозность — это не то состояние, в котором Меган бывает часто. Одно это заставляет меня быть в состоянии повышенной готовности.
Она показывает на мою квартиру.
— Могу я войти? Я бы не хотела разговаривать в коридоре.
— Нет, — я оглядываюсь назад. — Я занят.
Я не знаю, где Пейсли, но она держится в стороне.
Меган хмурит брови. Она оглядывает меня, изучая, и ее взгляд замирает.
Я поворачиваюсь, думая, что увижу Пейсли, но там никого нет.
Туфли.
Красные туфли Пейсли на шпильках лежат на полу рядом с моим креслом.
Меган прочищает горло.
— Твоя новая девушка знает толк в обуви.
— Да.
Я не знаю, что еще сказать, и не собираюсь поправлять Меган. Если мы позволяем семье Пейсли думать, что я ее парень, то я не против, чтобы Меган думала так же.
Она стоит в нерешительности, потом тихонько смеется и говорит:
— Ух ты, как неловко.
Я потираю рукой затылок.
— Это не очень круто.
— Наверное, мне не стоило сюда приходить.
Я ломаю голову, что бы такое сказать, чтобы не ранить ее чувства, и все, что могу придумать, это:
— Наверное, нет.
Вау, Мастер Слова. Впечатляет.
Она показывает пальцем в сторону лестницы.
— Пожалуй, я пойду.
Я киваю и нерешительно машу рукой.
— Береги себя, Меган.
Затем я возвращаюсь в квартиру и закрываю дверь.
— М-м-м, — говорит Пейсли, внезапно появляясь. — Это было странное зрелище.
Я провожу руками по волосам.
— Где ты пряталась?
— На кухне. Я вышла, когда услышала, как ты закрываешь дверь. Холстон была права. Твоя бывшая хочет тебя вернуть.
— Меган, наверное, скучно, — спорю я, собираясь сесть на диван.
— Или она поняла, что совершила ошибку, — возражает Пейсли.
— Очень жаль, — я устраиваюсь поудобнее и сплетаю пальцы за головой. — Теперь я чужой парень.
Пейсли устраивает свою изящную попку на подлокотник дивана.
— Мы договаривались, что ты будешь моим фальшивым парнем на острове Болд-Хед. Не здесь, — игривый взгляд пробегает по ее лицу. — Это нарушает какой-нибудь пункт контракта о местоположении?
Я пожимаю плечами.
— Этого пункта не было. Спорный момент.
— Спорный момент?
Я киваю.
Она морщит нос.
— Кажется, мне не нравится слово «спорный».
— Спорный, — пробую я и повторяю еще два раза. — Согласен. Я его ненавижу.
— Вычеркни его из английского языка.
— У меня нет полномочий.
— Ты Мастер Слова. Конечно, есть.
Наше добродушное поддразнивание делает меня счастливым человеком, заставляет смеяться и чувствовать легкость в конечностях, которая мне нравится.
— Я сражен, — говорю я, углубляя голос.
Я стараюсь сдержать мечтательную улыбку, чтобы она не проскользнула на мои губы. Я не могу поверить в то, что сейчас нахожусь именно в этом месте. В своей гостиной, наблюдаю за тем, как Пейсли устраивается на подлокотнике моего потертого дивана, опираясь одной рукой. Ее волосы ниспадают на спину, шелковая рубашка блестит в рассеянном свете лампы, а красные брюки прижимаются к каждому изгибу и выемке ее нижней части.
Она ошеломляет. А знаете, что происходит, когда вы ошеломлены? Вы не можете говорить.
Именно в таком состоянии я и оказался.
Пейсли накручивает на палец прядь белокурых волос.
— Что произошло между вами двумя? Если ты не возражаешь, что я спрашиваю. Можешь не отвечать, но мне любопытно.
— Почему? Ты пытаешься разгадать возможный фатальный недостаток?
Пейсли вздергивает брови.
— Может быть.
Отцепив руки от затылка, я перемещаюсь так, чтобы смотреть ей в лицо более открыто.
— Мы с Меган встречались чуть больше года. Все шло хорошо, а потом она нашла работу в финансовой сфере. После этого она изменилась, что меня не сильно беспокоило, ведь она младше меня на четыре года и только начинала работать на своей первой работе. Поначалу изменения были незаметными, — я потираю подбородок, перебирая в памяти примеры. — Она стала произносить слово «финансы» не как обычно, а с модным акцентом.
Пейсли кривит бровь.
— Я знаю, что это звучит как пустяк, и так оно и было. Но дальше все развивалось само собой. Она упоминала людей, с которыми встречалась, но их имена менялись. Александр стал Алексом. Роберт стал Робом. Она начала регулярно ходить на «счастливые часы», — я подношу ладони к лицу. — Я знаю, что это звучит не так уж и многозначительно, потому что это было незаметно. Я начал улавливать намеки, например, что Алекс собирается на выходные покататься на лыжах и пригласил с собой их группу. И тому подобное. Мы стали проводить меньше времени вместе, потому что она строила активную социальную жизнь вне меня. Она никогда не приглашала меня. Я чувствовал себя как бы на втором плане.
— Боже, Клейн. Это ужасно.
— Большую часть наших отношений я чувствовал себя плохо. В один прекрасный день я решил, что с меня хватит. Я расстался с ней, и она выглядела облегченной. Наверное, ей не хотелось быть той, кто это сделает.
Забавно, как мне было больно в тот момент и как я оставил это позади сейчас.
— Не представляю, как можно предпочесть Алекса и Роба тебе, — Пейсли произносит их имена с презрением.
Я благодарно улыбаюсь.
— Я ценю это.
— Похоже, она тоже об этом жалеет. Что, по-твоему, изменилось?
— Спорный момент.
Пейсли морщит нос. Я смеюсь.