Обычно такой комментарий меня бы смутил, но выражение лица Шейна? Смущение того стоит.
Шейн откидывает голову назад. Она действительно, ощутимо двигается. Он приходит в себя, обнимает мою сестру за талию и целует ее в висок.
— Ты слышала это, детка? Они находятся на стадии увлечения новыми отношениями. Нам понадобилась целая вечность, чтобы наконец пройти через это, помнишь?
— Угу, — произносит Сиенна, кивая в знак согласия.
— Думаю, ты вернула нас в это состояние своей ерундой «никакого секса за неделю до свадьбы».
На лице Сиенны мелькает раздражение, но она быстро его скрывает.
— Я просто подумала, что это будет весело и романтично.
Шейн хмурится.
— Это не так.
Над нами воцаряется тишина. Где-то еще в доме слышны звуки телевизора, негромкий гул разговоров, но здесь, на этой кухне, только неловкий воздух, густой и разрезаемый на кусочки.
— О! — Сиенна вскидывает руки. Она благодарна за то, что вспомнила о чем-то, за то, что у нее есть причина броситься к своей огромной сумке, стоящей на кухонном стуле. — У меня есть ваш маршрут на неделю.
Она вкладывает мне в руку лист текстурированной бумаги цвета слоновой кости размером 8,5 на 11 дюймов. Она соответствует той, на которой было напечатано ее свадебное приглашение.
Маршрут свадебной недели:
Воскресенье — Путешествие и пляж/костер
Понедельник — Приезд папы; ужин
Вторник — Сбор подарков «спасибо вам»; вечеринка в доме Шейна
Среда — Круиз на закате
Четверг — Спа-день для девочек; рыбацкая лодка для мальчиков
Пятница — Репетиционный ужин
Суббота — Свадьба
— Это выглядит, — я нахожу глаза сестры, горящие, как рождественская елка, — весело.
Я не лгу. Это выглядит как неделя смеха, волос, пахнущих дымом, кремом для загара и солью. Загорелая кожа и песок на пальцах ног.
— Приятно слышать, — говорит Сиенна, — потому что я уже все забронировала. И, Клейн…— Она смотрит поверх моей головы. Я не вижу этого мужчину, но каждая частичка меня знает, что он здесь, чувствует это с повышенным осознанием, с которым я не уверена, что мне комфортно. — Я знаю, что ты не участвуешь в свадебном торжестве, но я включила тебя во все занятия. Надеюсь, ты не против.
— Спасибо, что включила меня, — вежливо отвечает Клейн, и его глубокий голос обволакивает меня. — Это было очень мило с твоей стороны.
— Ты шутишь? — глаза Сиенны расширяются, счастливые и взволнованные. — Мне было очень приятно. Пейсли уже давно ни с кем не встречалась, — она обвиняюще смотрит на меня. — Насколько я знаю, во всяком случае. То, что ты здесь, — большое дело. Должно быть, она серьезно к тебе относится.
В моих конечностях словно сработал сигнал тревоги. Все пришло в состояние повышенной готовности.
Но тут на моих плечах появляются теплые руки, длинные пальцы обхватывают кожу, нежно сжимают меня, успокаивая.
— Приятно слышать, — говорит Клейн, голос теплый и пряный, как корица. — Я тоже серьезно отношусь к ней.
Вой сирены прекращается. Позже мне придется поблагодарить Клейна за этот идеальный ответ.
— Вау, — раздается голос со стороны входа. — Это неловко, или как?
Проглотив стон, я отвожу взгляд от Клейна и смотрю туда, где раздался этот голос.
— Спенсер, — приветствую я своего младшего брата. — Привет, приятель.
Спенсер ухмыляется, прислонившись к стене, скрестив руки, и смотрит на нас четверых. Ему нравится прикалываться над людьми, над их болевыми точками и слабыми местами. Раздраконивать людей — его любимое занятие.
У него темные волосы, как у нашего отца, и они нарочито беспорядочны. Он носит льняные брюки цвета хаки, которые я бы назвала слишком короткими, но я знаю, что это стиль для мальчиков его возраста. В семнадцать лет я была совсем не похожа на Спенсера. Я серьезно относилась к школе, была сосредоточена и готова пойти по стопам отца. Я собиралась изучать финансы и быть его правой рукой.
Я завидую Спенсеру, его беззаботному поведению. Беззаботному образу жизни. Какой это дар — быть молодым, не обремененным секретами, которые хранят твои родители.
Клейн протягивает Спенсеру руку, представляясь. Они ведут разговор о смене игроков в английской премьер-лиге. Послушав, я понимаю, что они говорят о футболе. Шейну нечего добавить к разговору, потому что он никогда не интересовался этим видом спорта, но он держится на периферии их беседы.
— Ты готова увидеться с папой завтра? — спрашивает Сиенна.
Я пожимаю плечами.
— Готова, как никогда.
Он не холоден ко мне, конечно, но он отстранен. Он не может смириться с тем, что я сама проложила свой путь. А я не могу смириться с тем, как быстро он вычеркнул меня из своей жизни, как только я это сделала. Интересно, понимает ли он, что сам все это затеял? Если бы я никогда не видела, как он изменяет, если бы он не просил меня скрывать это от мамы, я бы осталась на том пути, который он мне проложил. Его ложь, его двуличное поведение были подобны дереву, упавшему на тропинку. Он стал тем препятствием, которое мне было необходимо, чтобы понять, что у меня есть другой путь. Это противоречило тому, кем я была до этого момента, — девушкой, которая из кожи вон лезла, чтобы все в семье Ройсов были счастливы.
В конце концов, я его самое большое сожаление. А он причина этого.
Спенсер берет футбольный мяч из комнаты, где он остановился, и возвращается с нашей тройней пятнадцатилетних кузенов. Он быстро завязывает знакомство, в ходе которого они бормочут приветствия. Спенсер просит Клейна выйти на улицу и попинать мяч. Клейн соглашается, и Шейн присоединяется. Это должно стать интересным зрелищем.
Шейн оборачивается по пути к выходу, останавливаясь, чтобы сказать:
— Эй, Пейс. Мама сказала, что с нетерпением ждет встречи с тобой.
Затем он уходит, и мне не нужно ничего отвечать.
Его мама, Ребекка, всегда была добра ко мне. Будет приятно увидеть ее.
Не успела Сиенна и слова сказать о своей будущей свекрови, как в комнату врывается наша мама в макси-юбке «Лилли Пулитцер» и майке цвета фуксии, а за ней — Бен. Когда он бывает не привязанным к ней?
— Пейсли, я не знала, что вы вернулись с велосипедной прогулки, — она обнимает меня в знак приветствия, отходит назад и заглядывает в кухню. — Где Клейн?
— Внизу играет в футбол со Спенсером и тройняшками.
— И Шейном, — добавляет Сиенна.
— Это мило, — говорит мама. Бен целует ее в щеку и говорит, что собирается присоединиться к ним. Помахав мне рукой, в которой есть и приветствие, и прощание, он выходит.
Мама смотрит на его удаляющуюся спину с замиранием сердца.
— Он такой красивый.
Мы с Сиенной обмениваемся молчаливыми взглядами, которые предупреждают: «Приготовься».
— Угу, — говорю я.
— И настоящий мужчина в постели, понимаете?
— Мерзость, мам.
Упс. Это было вслух. Что это со мной сегодня?
Она хмурится на меня.
— Ты уже выросла, Пейсли. Я бы хотела иметь возможность разговаривать с тобой, как с подружкой.
Я хочу сказать ей, как это неправильно, но страх потерять ее не дает мне высказаться. У меня уже есть один родитель, который меня едва выносит. Я не собираюсь вбивать два из двух.