Я переворачиваю правую ногу так, чтобы она могла видеть красную линию. Она втягивает воздух сквозь зубы при виде этого.
— Моя бабушка оставила крем, если хочешь, — Пейсли похлопывает по карману своих шорт. — Я забрала его перед тем, как прийти сюда.
— Может быть, позже, — отвечаю я, потому что в данный момент я бы предпочел не чувствовать лекарственный запах.
— Мне ужасно жаль, что это случилось с тобой, — говорит она, ее голос на грани шепота.
— Это всего лишь укус медузы. Могло быть и хуже.
— Правда. Тебя могли бы сделать евнухом.
Уголки моего рта кривятся, когда я пытаюсь не рассмеяться.
— Ему повезло, что я остановился на этом.
— Приятно знать, что ты не против средневековых методов пыток.
Подперев кулаком подбородок, она спрашивает:
— Что он сказал?
Я бы предпочел не говорить ей, только потому, что не хочу видеть, как ее лицо впитывает это. Но я не собираюсь лгать.
— Он сказал, что мы с ним оба, — мои пальцы поднимаются для воздушных кавычек, — «занимались тобой».
— А-а-а, — она кивает, выглядя ошеломленной. — Значит, он активизировался и решил быть суперкрутым.
Ее язвительный комментарий вызывает у меня смех. Я рад, что она не расстроилась.
Пейсли пересаживается на пятки, сгибает колени и прижимает бедра друг к другу.
— Я не удивлена, что ты прискакал на своем белом коне и галантно сражался за мою честь.
Ее ладони сцепляются, упираясь в расщелину, образованную ее ногами, и в выражении ее лица очевидна нежность, от которой у меня перехватывает дыхание.
— Клейн, — мое имя звучит на ее губах неровно, резко, как шелк по битому стеклу. — Ты был так добр ко мне с тех пор, как мы приехали на остров. И я почему-то знаю, что ты будешь продолжать быть хорошим по отношению ко мне и после.
Слово, которое мы постоянно используем. Хорошо.
Я открываю рот, чтобы заговорить, но все, что я хотел сказать, Пейсли прерывает, проводя кончиками пальцев по внутренней стороне моей левой ноги. Ее прикосновение проходит выше, встречаясь с подолом плюшевого полотенца.
Я сглатываю ком в горле, не зная, что делать или говорить.
— И я подумала, — продолжает Пейсли, проводя кончиком пальца по мышцам моего бедра, — что мне бы тоже хотелось быть с тобой хорошей.
— Ты и так, — бормочу я. — Каждый из нас выполняет свою часть сделки.
Я знаю это, потому что регулярно просматриваю аккаунт, вижу фотографии и подписи к ним, которые создает Сесили.
Пейсли гладит меня по бедру. Мои брюшные мышцы скручиваются, кровь приливает к той части тела, которую я почти идеально контролирую, когда нахожусь рядом с Пейсли.
Сквозь бахрому золотистых ресниц ее взгляд падает на меня. Она выглядит уязвимой и неуверенной, и, когда я вижу, что Пейсли не уверена в себе, у меня щемит в груди. Не знаю почему, но это так.
Она высовывает кончик языка и проводит им по верхней губе.
— Это не входило бы в нашу сделку, — один уголок ее рта приподнимается в однобокой улыбке. — Это было бы частью нашей новой сделки. Нашей веселой сделки.
Мое сердцебиение учащается.
Пейсли поднимается, все еще стоя на коленях, но уже не сидя на пятках.
— Клейн, что скажешь? Позволишь ли ты мне быть хорошей? Помочь тебе хотя бы ненадолго забыть о своем укусе?
Укус? О, точно. Все эти разговоры, это напряжение вытеснили укус и боль от него на задворки моего сознания. Но при упоминании Пейсли об этом моя нога начинает гореть еще сильнее.
Я не хочу, чтобы Пейсли делала со мной что-то из чувства вины. Или что-то еще, не связанное с ее желанием.
Откинувшись на гору подушек, я кладу два пальца ей под подбородок и выравниваю наши взгляды.
— Пейсли, я знаю, что эта неделя была для тебя тяжелой в эмоциональном плане, и я не хочу, чтобы ты…
Она качает головой, и от этого крошечного движения ее беспорядочный пучок подпрыгивает.
— Дело не в этом, Клейн. Это то, что я хочу сделать. Я уже, — ее челюсть сдвигается под моим прикосновением, когда она прикусывает нижнюю губу, — думала об этом.
Из всех слов, которые, как мне казалось, могли сегодня прозвучать из уст Пейсли Ройс, это признание не было одним из них.
— Я тоже думал о тебе. В этом смысле, — из меня вырывается короткий смешок. — Во всех смыслах.
Пейсли ухмыляется. Она двигает подбородком влево, разрывая мое прикосновение к ней. Ее ладони лежат на моих бедрах, тепло проникает под мою кожу. Ее руки скользят вверх, исчезая под полотенцем.
Мои мышцы напрягаются от ее мягких прикосновений в предвкушении.
— Ляг на спину, — шепчет Пейсли.
Я делаю, как она говорит. Опираясь на мои бедра, Пейсли наклоняется и прижимается губами к моей нижней части живота. Ее губы медленно двигаются вдоль мышц, она тихо произносит:
— Мне нравится твое тело, Клейн. То, что твои бедра V-образной формы, — она смещается влево, проводя языком по диагонали, пока не останавливается у свернутого полотенца. — Это очень отвлекало на пляже.
— Мои извинения.
Она сжимает в кулаке верхнюю часть полотенца и тянет, и конец полотенца, который был заправлен, отпадает. Она поднимает на меня глаза, взгляд игривый.
— Бедный Клейн, — надувает она губы, хлопая ресницами.
— Бедный я, — говорю я, стараясь не улыбаться. — Так грустно.
Пейсли откидывается назад настолько, чтобы ухватиться за оба конца полотенца. Она медленно разводит их в стороны, как будто открывает жалюзи на окне.
Словно приводимый в движение пружиной, я подаюсь вперед.
Пейсли облизывает губы и озорно говорит:
— Ты только посмотри на это. Он не светится.
Я никогда раньше не был в таком положении и не смеялся, но вот я здесь. Хихикаю над остроумием Пейсли, даже на пороге чего-то столь интимного.
Пейсли обхватывает ту часть меня, которая пульсирует. Ее рука, сжатая в кулак, поднимается, собирая несколько капель, и говорит:
— Надеюсь, это отвлечет тебя от мыслей.
Я уже отвлекся. Какая боль? Где?
И тут Пейсли наклоняется вперед. Обхватывает меня своим ртом, теплым, влажным и совершенным.
Звезды. Вот что я вижу. Моя голова откидывается назад, и я смотрю в потолок, пока мой мозг привыкает к тому простому факту, что это Пейсли — Пейсли! — с ее ртом на мне.
Мой взгляд снова устремляется вниз. Я не могу пропустить ни одного момента. Светлые волосы Пейсли, солнце, освещающее ее правую сторону, бриллиантовый гвоздик в ухе, отбрасывающая призмы света на стену.
Мой большой палец проводит по ее щеке. Ее взгляд океанских глаз встречается с моим. Она выглядит чертовски сексуально, как лисица, но при этом как-то мило.
Что я сделал хорошего в этой жизни, чтобы заслужить Пейсли, стоящую на коленях, с наполненным мною ртом, смотрящую на меня с пьянящей смесью сладости и желания?
Глаза Пейсли закрываются, взгляд опускается, и она приступает к работе.
Весь мой мир отходит на второй план, и есть только этот момент — прекрасная голова Пейсли, покачивающаяся у меня на коленях, теряющая бдительность и предлагающая частичку себя.
Мое внимание сужается, превращаясь в точку, и наслаждение нарастает. Я оглядываюсь по сторонам в поисках салфетки, футболки, но в наличии ничего нет. Только полотенце, зажатое под моим телом.