— Пейсли, — стону я, поглаживая костяшками пальцев ее щеку. — Скоро. Я собираюсь…
Она хмыкает, не отпуская меня. Кульминация приближается, мои мышцы напрягаются, и я пытаюсь отодвинуться от нее, но она фиксирует мои бедра руками и еще сильнее прижимается ко мне.
Я закрываю глаза, когда перед глазами вспыхивает белый цвет.
— Пейсли, — хриплю я, обхватывая рукой ее шею.
Мое тело подрагивает, и под моей ладонью горло Пейсли вибрирует.
Ох.
Блять.
Пейсли нежно отпускает меня, и я моргаю, открывая глаза. Она снова садится на пятки, и если бы не остаточный шок от моего оргазма, я бы счел все произошедшее одной из своих многочисленных фантазий об этой женщине.
Брови Пейсли приподнялись, глаза слезятся.
— Тебе больно?
Пытаясь вынырнуть из оцепенения после минета, я не сразу понимаю, что она имеет в виду.
— Я чувствую все, кроме боли.
Я не только чувствую послевкусие удовольствия, я чувствую все то, что не должен чувствовать. Чувства, которые не были частью нашего договора. Чувства, от которых мне хочется сказать ей, чтобы она забыла о нашей сделке и просто позволила мне быть здесь, на острове, кем-то не притворным.
Что она сделает, если я так скажу? Должен ли я это сказать?
— Клейн, могу я быть с тобой честной?
— Всегда, — спешу подтвердить я. Я бросаю полотенце себе на колени. Нет необходимости быть единственным голым здесь. Кроме того, мышцы моих бедер подергиваются.
Пейсли зажимает между зубами нижнюю губу.
— Теперь я немного стесняюсь.
— Ты?
— Да. Я.
— Почему?
— Ну, — она выкручивает плед. — Это была, наверное, самая дерзкая вещь, которую я совершала в своей жизни.
— Я не думаю, что это правда.
Она вскидывает голову.
— До сих пор я это делала только потому, что это было просто бонусом для парня.
Я беру ее за руку, останавливая ее движение.
— То, что ты приехала сюда с фальшивым парнем на буксире, было дерзко. То, что ты вообще приехала сюда было дерзко.
Она скрещивает руки и смотрит в сторону, в игриво-надменной манере.
— Ты так говоришь, потому что я только что отсосала тебе.
Я качаю головой, снова смеясь над тем, что сказала эта женщина. Наклонившись вперед, я обхватываю ее руками и поднимаю. Она задыхается, затем позволяет поднять себя, прижимаясь к моей груди. Она бережно относится к моей правой ноге, и я благодарен ей за это. Боль вернулась, но я знаю, что на самом деле она была всегда. Отвлечение, которое она обеспечила, было эффективным.
Голова Пейсли опускается на мою грудь. Ладонью она отбивает ритм по центру моей груди.
— Это звук ритма твоего сердца, Клейн. Оно все еще бьется быстро. Я заставила его биться быстрее.
— Никакого прошедшего времени.
Пейсли поднимает голову и пристально смотрит мне в глаза.
— Что ты имеешь в виду?
— Настоящее время. Ты заставляешь мое сердце биться чаще.
Она качает головой, насколько это возможно в таком положении.
— Это последствия…
— Тебя, Пейсли. Это последствия тебя.
— Клейн, — но это все, что она говорит. Только мое имя.
— Пейсли, мы договорились повеселиться на этой неделе. И мы это делаем. И будем продолжать, — вношу я поправку. Мне так много еще хочется сделать с этой женщиной. Я хочу заставить ее тело петь, чтобы ее глаза закатывались к потолку. — Но это не значит, что мое сердце не может биться быстрее рядом с тобой.
Она смотрит на меня долгую секунду, а потом говорит:
— Мне бы следовало помнить, что ты Мастер Слова. Ты проводишь дни, погрузившись в формулировки, играя со словами, подстраивая их, чтобы вызвать эмоциональный отклик.
Она не понимает. И не хочет понимать. Она хочет отнестись легко к моими словами, не дать им обрести вес.
Чего она боится?
Я дам ей это. Я дам ей передышку. На этой неделе мы повеселимся так, как она просит. Но будет ли этого достаточно для меня?
— Клейн-писатель, — говорю я, используя одно из прозвищ, которые она мне дала. Я даю ей выход, что-то, на что можно опереться.
— Клейн-писатель, — повторяет она. — Я собираюсь прополоскать рот.
Со своего места я вижу, как Пейсли стоит перед зеркалом в ванной и выдавливает на кончик пальца количество зубной пасты размером с горошину. Она набирает в рот пасту и горсть воды и делает полоскательные движения. Через зеркало она встречается с моим взглядом, и я могу поклясться, что даже из другого конца комнаты на ее щеках появляется слабый розовый оттенок.
Она сплевывает, ополаскивает рот и вытирает его полотенцем для рук. Выйдя из ванной, она встает передо мной. На секунду ее губы поджимаются, прежде чем она спрашивает:
— У нас все хорошо?
— Хорошо? — повторяю я с недоверием, как болванчик. Я Джеймс Бонд, осознавший цель своей жизни, наконец-то завершивший свою длившуюся десятилетиями сюжетную линию. Я Человек-паук, целующий Мэри Джейн вверх ногами. Я Клейн Мэдиган, только что совершивший развратные действия с объектом своей привязанности. — Пейсли, я лучше, чем просто хорошо.
— Рада это слышать, — она поправляет букву «П» на своей подвеске. — Не буду врать, я не знаю, что теперь делать.
Ее растерянность вызывает умиление.
— Может, возьмешь в комоде какую-нибудь одежду для меня? Я оденусь, и мы сможем спуститься вниз.
Не говоря больше ни слова, она берет одежду из комода и отдает ее мне, а затем идет в ванную, чтобы расчесать волосы и привести себя в приличный вид (ее слова — я думаю, что она и так выглядит идеально).
Я аккуратно одеваюсь, чтобы не зацепить укус.
Пейсли возвращается, ее волосы собраны в пучок на затылке. Я тянусь к ее руке, не обращая внимания на боль в ноге.
— Давай проведем немного времени с твоей семьей, прежде чем нам придется отправиться к Шейну сегодня вечером.
— Уф, — стонет Пейсли. — Вечеринка. Я забыла об этом.
Взяв ее за руку, я открываю перед ней дверь спальни.
— Может, все будет лучше, чем ты думаешь.
Пейсли приподнимается на цыпочки и целует меня в щеку.
— Ты будешь там, так что это точно будет лучше.
Клейн Мэдиган
@kleinthewriter
Медуза одержала верх надо мной. Это не было бы историей без сюжетного поворота, верно?
32 комментария. 4к лайков. 10 репостов.
ГЛАВА 31
Пейсли
После позднего вечера, проведенного за настольными играми с моей семьей, мы с Сиенной отделились от группы, чтобы собраться. Клейн остался с Беном, моей мамой и бабушкой, погрузившись в серьезную игру «Колонизаторы».
Когда мы с Сиенной были младше, то наряжались к какому-нибудь событию в одной ванной комнате. Теперь же, из-за постоянно увеличивающейся пропасти между нами, мы готовились по отдельности.
Сиенна была скованна весь день, беспечно улыбалась, но не принимала участия в действии. Я не беспокоилась, потому что была слишком занята смехом, слишком занята улыбками, слишком занята тем, что наслаждалась присутствием Клейна в моей семье. Он всем нравится, это легко заметить. А кому бы он не нравился?