Повернувшись к нему лицом, я обхватываю его за плечи и прижимаю свободную руку к его груди.
— Как продвигаются твои посты? Сесили написала сообщение и сказала, что я сексуальная штучка? Что это было?
По лицу Клейна скользит улыбка.
— Я делал все эти фотографии и добавлял их в общий альбом, но, полагаю, она имела в виду снимки, на которых ты сидишь на берегу с песком, прилипшим к твоей попке, которую так и хочется укусить.
— В моем крошечном бикини?
Он медленно кивает, выпячивая губы.
Наклонившись, я чмокаю его. Пухлые губы требуют поцелуев. Не я устанавливаю правила.
— Я могу удалить ее, если хочешь, — предлагает Клейн. — Если тебе некомфортно, что она использовала ее. Не уверен, что она это сделает, но решать тебе.
— Пока мое лицо не фигурирует на фото, я не против.
Руки Клейна на моей спине начинают двигаться, разминая мышцы.
— Как ты думаешь…
— Пейсли? — кричит моя сестра.
Я поворачиваюсь, все еще держась за Клейна. Сиенна оглядывается на нас со своего места впереди. Ее нога лежит на стуле, и я предполагаю, что на лодыжке лежит пакет со льдом.
— Что? — спрашиваю я.
— Ты можешь заменить меня на репетиции?
Я хмурюсь. Заменить сестру значит пойти к алтарю с Шейном. С моим бывшем. Человеком, которого я недолюбливаю в обычный день, и который становится все более недолюбливаемым с течением этой недели.
Сиенну держат за руку наши родители. Позади нее стоят гости свадьбы. Каждый из них. Мать Шейна. И, конечно, координатор, которая просто пытается выполнять свою работу.
Все взгляды устремлены на меня.
Я действительно не хочу этого делать, но если я скажу «нет», то буду выглядеть так, будто у меня проблемы. Сложности. Люди решат, что мне не нравится Шейн. Или мне не нравится Сиенна. Или что мне не нравятся Шейн и Сиенна вместе. Я не могу отбросить все свои успешные попытки игнорировать высказывания Шейна, чтобы сорваться в последнюю минуту. Я могу сделать это. Я могу прийти на помощь сестре в трудную минуту.
Снова.
После того как она отказалась подумать о том, что я могу чувствовать в этой ситуации.
Снова.
Руки Клейна убираются с моей спины, словно он отпускает меня пойти.
Не знаю, то ли дело в этом движении, как будто он предполагает, что я сделаю то, о чем меня просят, когда я этого не хочу, то ли в раздраженном выражении лица Сиенны, как будто она считает, что я слишком долго не выполняю просьбу. Может быть, это комбинация двух факторов, но вот что я знаю наверняка: я открываю рот и произношу слово:
— Нет.
Это слово такое могущественное.
Нет, я не пойду к алтарю с твоим женихом, который на этой неделе неуважительно обошелся с тобой и со мной.
Нет, я не буду делать то, что ты просишь, только потому, что ты попросила и ждешь от меня этого.
Нет, я не буду тряпкой, когда ты никогда не задумывалась о моих чувствах.
Обжигающая энергия распространяется до кончиков моих пальцев, гордость наполняет мою грудь.
У Сиенны отвисает челюсть.
— Ты серьезно?
Руки Клейна обхватывают мою талию, и он слегка надавливает на нее, чтобы дать мне понять, что он здесь. Он поддерживает меня.
— Да, я серьезно. Нет, я не хочу заменять тебя, идти к алтарю и стоять перед своим бывшим. Почему ты просишь меня об этом? Рядом с тобой стоят еще три женщины, — я указываю на Фархану, Рен и Марен. Все трое разинули рты. — Спроси одну из них.
Сиенна целых пять секунд ошеломленно смотрит на меня, а потом медленно поворачивается и что-то говорит группе. Они становятся в ряд, обходят расставленные стулья и собираются позади. Стало тихо и неловко, они бросают на меня взгляды, которые мне неинтересны настолько, чтобы их расшифровывать.
Я кладу руки на плечи Клейна и подталкиваю его встать.
— Горжусь тобой, — шепчет он. — Это моя девочка.
От его похвалы мои щеки заливает румянец. Его девочка. Так вот кто я? Девочка Клейна?
Я подмигиваю ему, а затем присоединяюсь к подружкам невесты. Марен играет роль невесты. Рейлин выстраивает нас в ряд. Я, как и положено, иду предпоследней. Она говорит нам, когда идти, и я иду с Тегом, шафером, к алтарю. Шейн ловит мой взгляд, так нарочито неловко, но выражение его лица меня удивляет. Там, где я думала найти раздражение, оказалось лишь удивление.
Репетиция продолжается. Несмотря на лучи смерти, стреляющие из глаз моей сестры, я безмерно рада, что не стала ее дублером.
Репетиция ужина проходит в частном обеденном зале «Пляжного клуба». Несмотря на то, что меня посадили с другими подружками невесты, я выделила себе место рядом с Клейном. Сиенна бросает на меня неодобрительный взгляд, когда замечает, как я зачерпываю и отправляю в рот суп из лука-порея и картофеля со своего места рядом с Клейном. Я игнорирую ее.
Она недовольна мной? Ну, знаете что? В данный момент я тоже ею недовольна.
Подают десерт — мусс из белого и темного шоколада, а также кофе для тех, кто его попросил. Поднос с мартини с эспрессо для тех, кто забыл или не обратил внимания на то, что завтра важный день.
Сиенна сидит, положив ногу на колени Шейна. Двадцать минут она прикладывает лед, двадцать минут отдыхает. Сейчас у нее свободное время.
Тег смотрит на меня через стол, бокал с мартини поднят, словно для тоста.
— Пейсли, ты уже подготовила речь подружки невесты? Должен предупредить, моя будет впечатляющей. Я планирую показать тебе.
О. Черт.
Ре-е-ечь.
Ре-е-ечь!
Она вылетела у меня из головы, или мое подсознание специально ее похоронило? В любом случае, у меня нет речи. У меня нет даже начала речи. Если уж на то пошло, я не знаю, есть ли у меня хоть одна приятная вещь, чтобы сказать об этой паре.
Клейн сокращает разделяющие нас дюймы, его губы касаются моего уха.
— Твое лицо выдает все, о чем ты сейчас думаешь.
Я избавляюсь от паники в глазах. Раздражения с моих напряженных скул.
Подняв кофейную чашку в воздух, я говорю с ложной бравадой:
— Я вижу, что ты великолепен, и я ставлю тебе «отлично».
— Хорошее восстановление, — бормочет Клейн.
Тег подмигивает.
— Мы просто должны выяснить, кто победит завтра, не так ли? — он пьет. Я потягиваю свой кофе.
Разговор продолжается. Но Сиенна? Ее взгляд становится проницательным. Она знает, что я несу чушь.
Клейн высаживает нас с Сиенной у дома и машет нам рукой, выезжая с подъездной дорожки. Он возвращается в «Наутилус», чтобы забрать трио буйных и пьяных шаферов. И самого пьяного из всех — жениха.
Час поздний, близится к полуночи. Воздух, наполненный звуками болтливых жучков, приобретает неловкость, когда мы остаемся вдвоем.
— Итак, — начинаю я, ступая на первую ступеньку. Больше мне нечего сказать. Нечего сказать, что могло бы оказать хоть какое-то значимое влияние на то дерьмовое шоу, которым был этот вечер. — Я рада, что твоей лодыжке лучше. Как думаешь, завтра ты все еще наденешь каблуки? Может, мы найдем какие-нибудь модные туфли на плоской подошве или сандалии, если тебе нужно…
Сиенна, стоящая на ступеньку выше меня и держащаяся за деревянные перила, поворачивается ко мне лицом. Свет луны отражается от ее светлых локонов, придавая ей неземной вид. Несмотря на то, что она, похоже, хотя бы частично исцелилась, она опирается на левую ногу.