ЖАЖДА
Я просыпаюсь. Я боюсь открыть веки.
Я спрашиваю: «Кто здесь? Кто здесь?»
Они отвечают, но как-то крайне невнятно.
Все часы ушли в сторону — это новое время.
Трубы, я слышу трубы — кто зовет нас?
Я въехал в дом, но в нем снова нет места.
Я говорю: «Нет», но это условный рефлекс.
Наверное, слишком поздно. Слишком поздно…
Ты можешь спросить себя:
где мой новый красивый дом?
Ты можешь даже цитировать Брайана Ино
вместе с Дэвидом Бирном.
Но в любой коммунальной квартире
есть свой собственный цирк —
Шаги в сапогах в Абсолютно Пустом коридоре.
Ты вел их все дальше и дальше,
Но чем дальше в лес, тем легче целиться в спину,
И ты приходил домой с сердцем, полным любви,
И мы распивали его вместе —
Каждый последний раз — вместе.
Наши руки привыкли к пластмассе,
Наши руки боятся держать серебро,
Но кто сказал нам, что мы не можем стать чище?
Кто сказал, что мы не можем стать чище?
Закрыв глаза, я прошу воду:
«Вода, очисти нас еще один раз!»
БГ: — «Аквариум» никогда не был рок-группой в привычном смысле слова. Это была такая… компания людей, общающихся друг с другом и связанных, кроме того, с музыкальными инструментами. А поскольку один слушает одно, другой — другое, то и получается, что постоянно приходит что-нибудь новенькое.
— Но что-то ведь больше другого по душе?
БГ: — Да мне всё по душе! Всё хорошее, естественно. Я с одинаковым удовольствием могу слушать и электронщиков. Вот недавно прекрасную пластинку привезли — «Китайская народная музыка».
НАБЛЮДАТЕЛЬ
Здесь, между двух рек,
Ночь на древних холмах.
Лежа в холодном песке,
Ждет наблюдатель — он знает, что прав,
Он неподвижен и прям.
Скрыт в кустах его силуэт.
Ветер качает над ним ветви,
Хотя ветра сегодня нет.
Ночь кружится в такт плеску волн, блеску звезды.
И наблюдатель уснул, убаюканный плеском воды.
Ночь пахнет костром. Там, за холмом, — отблеск огня.
Четверо смотрят на пламя.
Неужели, один из них — я?
Может быть, это был сон, может быть, — нет.
Не нам это знать.
Где-нибудь ближе к утру наблюдатель проснется,
Чтобы отправиться спать.
ИВАН БОДХИДХАРМА
Иван Бодхидхарма движется с юга на крыльях Весны,
Он пьет из реки, в которой был лед.
Он держит в руках географию
всех наших комнат, квартир и страстей,
И Белый Тигр молчит. И Синий Дракон поет.
Он вылечит тех, кто слышит,
И, может быть, тех, кто умен;
И он расскажет тем, кто хочет все знать,
Истории светлых времен.
Он движется мимо строений, в которых
Стремятся избегнуть судьбы.
Он легче, чем дым — сквозь пластмассу и жесть
Иван Бодхидхарма склонен видеть деревья
Там, где мы склонны видеть столбы,
И если стало светлей, то, видимо, он уже здесь.
Он вылечит тех, кто слышит,
И, может быть, тех, кто умен;
И он расскажет тем, кто хочет все знать,
Истории светлых времен.
ДЕЛО МАСТЕРА БО
Она открывает окно. Под снегом не видно крыш.
Она говорит: «Ты помнишь, ты думал,
Что снег состоит из молекул?»
Дракон приземлился на поле,
Поздно считать, что ты спишь,
Хотя сон был свойственным этому веку.
Но время сомнений прошло — уже раздвинут камыш,
Благоприятен брод через великую реку.
А вода продолжает течь под мостом Мирабо.
Но что нам с того? Это — дело мастера Бо.
У тебя есть большие друзья — они снимут тебя в кино.
Ты лежишь в своей ванной,
Как среднее между Маратом и Архимедом.
Они звонят тебе в дверь, однако входят в окно.
И кто-то чужой рвется за ними следом.
Они съедят твою плоть, как хлеб,
И выпьют кровь, как вино;
И, взяв три рубля на такси,
Они отправятся к новым победам…
А вода продолжает течь под мостом Мирабо.
Но что нам с того? Это — дело мастера Бо.