— Неужели, по-вашему, нет на нынешнем американском небосклоне настоящих «звезд»?
БГ: — Конечно, есть. Среди десятка посредственностей появляются, иногда после длительного перерыва, на экране и интересные музыканты: такие, как Пол Саймон, Брюс Спрингстин, Дэвид Боуи, Стинг, группы «Ар-и-Эм», «Юритмикс», «Ю-2»…
Я видел вчера новый фильм,
Я вышел из зала таким же, как раньше.
Я знаю уют вагонов метро,
Когда известны законы движенья.
Я читал несколько книг —
Я знаю радость печатного слова.
Но сделай лишь шаг — вступишь в игру,
В которой нет правил.
Нет времени ждать.
Едва ли есть кто-то, кто поможет нам в этом.
Подай мне знак.
Когда ты будешь знать, что выхода нет.
Структуры тепла —
Еще один символ, не больше, чем выстрел.
Но слышишь меня: у нас есть шанс,
В котором нет правил.
Время Луны. Это — Время Луны.
У нас есть шанс, у нас есть шанс,
В котором нет правил.
— Гребенщиков-90 и, скажем, Гребенщиков-80 — это очень разные люди?
БГ: — Да, разницы в них хватает… Гребенщиков-90 и Гребенщиков-65 похожи куда больше…
— Вы провоцируете следующий вопрос: люди в старости становятся похожими на детей. Так что же, к вам пришла «старость»? Усталость? Завершился цикл?
БГ: — Скорее всего, виток спирали… Иногда я ловлю себя на счастливом ощущении, что вновь ко мне возвращается радость двенадцатилетнего пацана, только начинающего через рок-н-ролл входить в искусство. Последние 10 лет мы были рок-группой в этой стране и лишь сейчас начинаем расслабляться и становиться совсем натуральными. Возвращение к началу, к корням, к настоящему…
— Вы знаете, наверное, что многих сейчас охватило стремление уехать. Это как болезнь: «Уехать! Уехать! Куда угодно, хоть в Австралию!».
БГ: — Они себя так наказывают! И тем не менее это необходимо — съездить, посмотреть, пожить там. Каждый человек должен иметь такую возможность: поскитаться по чужбине, пожить там, испытать все, а потом вернуться. Его самого потянет вернуться…
Сын человеческий, где ты?
Скажи мне еще один раз —
Скажи мне прямо, кто мы теперь,
Скажи мне истинно, где мы сейчас.
Ведь я думал: все будет честно —
Шелковый шарф на шлем;
Но это битва при закрытых дверях,
Борьба жизни с черт знает чем.
И кто-то уверен, что это подвох,
А кто-то кричит, что провал.
И каждое слово — символ того, что мы —
В комнате, лишенной зеркал.
Сегодня мне снился ангел,
Похожий на Брюса Ли.
Он нес мне жидкость для прочистки мозгов —
Стакан портвейна для хозяев земли.
Но я был мудр и светел,
Я взялся за дело всерьез.
И я умер, выбирая ответ,
Хотя никто не задавал мне вопрос.
А друг мой Ленский у пивного ларька
Сокрушался, что литр так мал,
А очередь хором читала стихи
О комнате, лишенной зеркал.
Нас всех учили с любовью
Смотреть не вверх, а вперед,
Но любовь стреляет из обоих стволов,
Как только ты выйдешь на взлет.
А что, в самом деле, — увлечься
Одной из тех благородных девиц,
Что воткнут тебе под ребра перо,
Чтобы нагляднее было думать про птиц.
Но, будь я тобой, я б отправил их всех
На съемки сцены про первый бал,
А сам бы смеялся с той стороны стекла
Комнаты, лишенной зеркал.
У черных есть чувство ритма,
У белых — чувство вины,
Но есть третьи, без особых примет,
Что смотрят на женщин только ниже спины.
Но я не был сосчитан —
Я видел это со стороны.
Мне как-то странно служить любовником муз,
Стерилизованных в процессе войны,
Где выжил тот, кто был заранее мертв,
А выиграл тот, кто не встал.
И только актеры стирают рашпилем грим
Комнаты, лишенной зеркал.