Мне потребовалась секунда, чтобы обрести самообладание. Вспомнить, почему я здесь. Как только вспомнила, то перевела дух. Потом еще раз. Затем ухмыльнулась, потягивая мартини.
— У меня много денег, милый. Конечно, мне пришлось потратить намного больше, чем я планировала, чтобы найти, где ты живешь, но я знакома с ребятами из Гринстоун, а они могут найти иголку в стоге сена. — Мой взгляд скользнул по нему. — Или симпатичного, таинственного, опасного паренька, который зарабатывает на жизнь чем-то темным и преступным.
Вот тогда-то и исчезло его пустое выражение лица. Его глаза горели лазурным огнем, брови были слегка искажены, а рот чуть приподнят. Далеко не настолько близко, чтобы это можно было назвать улыбкой или даже ухмылкой, но это была одна из самых сексуальных вещей, которые я когда-либо видела.
— Не могла подождать, когда я сам приду к тебе? — спросил Карсон после мучительно долгого молчания. Его голос был теплым. Тон, который, как я подозревала, мало кто слышал раньше.
Мне это понравилось.
Моей киске это чертовски понравилось.
Я поклялась себе, что исследую этот теплый тон, конечно, на расстоянии. Этот мужчина может погубить девушку, которая не будет осторожна.
И хотя слово «осторожна» не приходило на ум людям, которые думали обо мне, я была очень даже душевной особой. Хотя о какой душе тут можно говорить? Я даже не знаю этого человека.
— На самом деле я не из тех девушек, которые ждут, когда к ним что-то придет, — промурлыкала я, превращаясь в сексуальную кошечку. — Я больше похожа на женщину, которая добивается желаемого. — Мою кожу покалывало, говорила с сексуальной уверенностью, которая была моей второй натурой, но по какой-то причине звучала более неуверенно, чем обычно.
Я не нервничала, приходя сюда. Не нервничала. Даже зная, что останусь наедине с преступником. Я выросла, окруженная миллиардерами и политиками.
Привыкла находиться рядом с преступниками.
Но Карсон был совершенно другим человеком. Я знала это в глубине души. Не могла показать ему ни толики страха. Поэтому осушила свой напиток, поставив стакан на столик, на котором стояло растение в горшке, за которым с любовью ухаживали, цветущее ярко-красными цветами.
Я не позволяла себе думать об этом опасном человеке, ухаживающем за цветами. Скорее всего, у него был садовник для таких вещей.
Я встала со стула на слегка ослабевших ногах. Даже на каблуках я едва доставала Карсону до плеча и стояла достаточно близко, почти задевая его. Он не отступил назад, когда я подошла. Не пошевелил ни единым мускулом. Его глаза просто прошлись по мне. Медленно.
— Я здесь, потому что ты меня интересуешь, — прямо сказала я, не совсем в настроении играть в игры и определенно не в состоянии лгать себе о плотском контроле, который этот странный мужчина имел надо мной.
Это слегка потрясло меня. И взволновало. Меня нелегко напугать, к чему, я уверена, Карсон привык. Люди боятся его.
Я с нетерпением ждала возможности показать ему, насколько не боюсь.
Желудок покалывало от предвкушения.
Но цель этого визита была не в этом. Даже несмотря на то, что я выглядела как чистый гребаный секс. Мои шоколадно-каштановые волосы были заколоты на затылке, пряди падали на открытые плечи. Я почти не пользовалась косметикой, если не считать розового блеска на губах.
Я была в простом белом сарафане, обтягивающем грудь и заканчивающемся чуть выше колен. Одеваясь так, девушки, конечно, не пытались выглядеть сексуально.
Многие стремились как можно больше обнажать кожу. На что я была полностью согласна.
Но я чувствовала, что такой человек, как Карсон, не отреагировал бы на это. На самом деле, этот простой сарафан сводил с ума большинство мужчин.
Это подпитывало какую-то гребаную фантазию о девственнице-доярке. Соответствовало идеалу, согласно которому женщины должны выглядеть женственно, изящно. Я была не из тех, кто соглашается с патриархальным мнением идеалов женщин, но обожала этот гребаный сарафан. Мне нравилось чувствовать себя женственной и нежной, а также чертовски сильной, потому что одно-единственное белое платье выглядело так, словно вот-вот поставит этого могущественного мужчину на колени.
На секунду я была совершенно парализована. Думая об этом мужчине, стоящем передо мной на коленях.
Поклоняющегося мне.
Пожирающего меня.
Это была попытка взять себя в руки, выровнять дыхание, успокоить бешено колотящееся сердце. Особенно, когда его глаза горели огнем, точно зная, о чем я думаю.