Я не обращала особого внимания на то, что она приносила в комнату и выносила из нее. На самом деле это не имело значения.
— По сути, до самой глубины души, — продолжила мама, когда я услышала звон стекла и плеск жидкости. — Я бы хотела, чтобы все сложилось по-другому. Хотела бы я сказать, что время лечит все раны и что, в конце концов, ты станешь той женщиной, которой была раньше.
Она подошла, протягивая мне хрустальный бокал.
Сначала я сделала паузу, чуть не сказав: «Нет, спасибо, я не могу».
Возможно, мне не полагалось пить со всеми лекарствами, которые я принимала, но мне было все равно. Я сомневалась, что это принесет еще больший вред. Бокал был тяжелый, хрустальный. Прозрачная жидкость. Вероятно, одна из самых дорогих водок в мире.
Я с благодарностью отхлебнула ее, наслаждаясь жжением в задней части горла.
Моя мать сделала то же самое, устроившись на сиденье Карсона. Стелла, Зои и Ясмин — все сидели там, но место почему-то принадлежало ему.
— Но, к сожалению, дорогая, как бы я ни подводила тебя как мать во многих отношениях, я никогда не лгала тебе. И сейчас не буду. — Ее голос был настороженным.
Она смотрела на меня, не скрывая своей боли.
— Ты совсем другой человек. Даже если ты потратишь десятилетия, притворяясь, что это не так, как у меня. Но ты не такая.
Она грустно улыбнулась, потянувшись, чтобы сжать мою руку.
— Ты намного лучше. У тебя есть настоящие друзья. Друзья, которые не будут притворяться. У тебя есть человек, который сравнял бы города с землей ради тебя. В конце концов, ты найдешь в себе силы попробовать еще раз. И ты станешь матерью. С открытым сердцем. Потому что, моя милая, ты именно такая.
Мое сердце заколотилось, и сердце упало на последней фразе.
Водка скисла у меня в желудке, и во рту пересохло.
Она ждет, что я попробую еще раз.
Она не знает, что я больше не смогу выносить ребенка.
Никто из них не знал.
Неужели это должно было стать моей судьбой? Все, кто заботился обо мне, помогал мне исцелиться, ждали, что я продолжу свою жизнь с Карсоном и попробую снова?
Нет.
Этого не случится.
Я осушила бокал и позволила матери утешить меня.
Я позволила им всем утешать меня в течение тех двух недель, что провела в больнице. Потому что, как только я уйду, все изменится.
ГЛАВА ПЯТНАДЦАТЬ
World Spins Madly On — The Weepies
Карсон был здесь.
В моем доме.
Я много раз говорила ему уйти. Он не слушал. У меня не было сил спорить с ним. К тому же я почти никогда не оставалась с ним наедине. Ясмин на какое-то время переехала сюда и работала отсюда так часто, как только могла. То же самое с Зои, Стеллой и моей матерью.
Теперь я была сильнее. Я могу воспользоваться ванной самостоятельно. Ясмин раньше помогала принять душ. Я знала, что мой вид причинял ей боль, но она хорошо это скрывала. На меня было тяжело смотреть. Мой живот все еще вздутый, сиськи были огромными, рана едва зажила.
Круглая, сморщенная дыра превратится в уродливый шрам, даже если бы надо мной работали лучшие хирурги страны.
Пуля вошла чуть ниже ребер.
Я быстро потеряла кровь на месте происшествия. Мое тело впало в шок. Сердце дважды останавливалось в машине скорой помощи. У нее не было ни единого шанса пережить все это.
Мои глаза были прикованы к телевизору, но я почувствовала, как он вошел в комнату, почувствовала запах лимонов, когда он встал рядом со мной. Я затаила дыхание.
Надеюсь, если я проигнорирую его, он уйдет.
Это жестоко, так обращаться с ним. С человеком, который любил меня. Который заботился обо мне. Чье сердце тоже разбито.
Но теперь я была злодейкой.
— Тебе нужно поесть, — в конце концов сказал Карсон.
Его тон почти не отличался от обычного. Большинство людей не заметили бы этого. Я не была большинством людей. Так что услышала в этом безнадежность. Неописуемое горе. Это разрывало мою душу.
Мне потребовалось несколько долгих мгновений, чтобы собраться с мыслями, прежде чем я ответила. Я не отрывала взгляда от телевизора, внимательно наблюдая за происходящим сухими глазами. Таблетки на кофейном столике помогли сдержать слезы, чудесным образом избавив меня от токсичных чувств.
Но Карсон не позволил мне полностью уйти в себя. Одно его присутствие было якорем. К моим чувствам. В жалкую пустошь, которая была моей жизнью.
— Я ем. — Я кивнула на миску с попкорном на кофейном столике, рядом с почти пустой бутылкой бордо.