– Кто сказал, что я настолько трепетна?
– Никогда не видел, как кто-то сидит на диване, стараясь не трогать сам диван.
– Прекрасно подмечено. Вас учат этому в школе частных детективов?
– Леди, никакой школы частных детективов…
– Может быть, я просто пытаюсь не испачкать кровью ваш диван.
Он откидывается назад – стул скрипит – и поднимает руки в жесте капитуляции.
– Хорошо. Балл в твою пользу. Итак, Дэвид: он показался тебе нервным, да? Он что-нибудь говорил о себе? О том, что происходит в его жизни?
– Нет. Я так не думаю. – И теперь моя очередь податься вперед. – Что вы имеете в виду под «происходит»?
– Терпение, как подобает леди. Мы еще вернемся к этому. Во что был одет объект?
– Свитер. Кажется, черный? И очки. И на нем была зеленая парка с капюшоном, отороченным искусственным мехом.
Он смотрит свои записи.
– Да, все сходится. Хотя невеста говорит, что куртка синяя. Он отвечал на какие-нибудь звонки, пока разговаривал с тобой? Отправлял что-нибудь из этих эсэмэс или всяких штучек из соцсетей?
Я отвечаю, что Дэвид Адлер ни разу не доставал свой телефон. Что мы проговорили час, если не больше.
Джейк нацарапывает что-то на листе.
– Итак, последнее означает, что он был в кафе около двух сорока пяти – двух пятидесяти. Ты думаешь, кто-нибудь из персонала запомнил его?
– Нет. Ты делаешь заказ у стойки и сам приносишь еду к столу. Я не могу представить, что Адлер произвел на кого-то большое впечатление.
– Не засовывал эклер себе в штаны или что-нибудь в этом роде?
Я ловлю себя на том, что искренне улыбаюсь.
– Насколько я помню, нет.
– Так и думал. И все же я должен был спросить. Когда вы закончили говорить, ты видела, куда он пошел?
– В парк Томпкинс-сквер. Или, возможно, просто через него.
Джейк закрывает папку.
– Хорошо, – тянет он, закуривая сигарету. – Ты хочешь узнать немного больше об этом деле?
– Пожалуй.
– Только ты узнала об этом не от меня. Разглашение информации, имеющей отношение к расследованию, не самый правильный поступок. Но подбрасывать идеи красивой девушке – один из моих любимых методов.
– До тех пор, пока ты не попытаешься впихнуть в меня что-нибудь еще.
Он смеется. Или, возможно, кашляет.
– Отлично, леди. Итак, тот день не был для нашего объекта днем красной буквы[14]. Если только эта буква не «х». Пока он учился, он подрабатывал программистом в Luck Be a Lady. Знаешь, что это?
Я качаю головой.
– Онлайн-казино. Недавно открылось. Не самый крупный игрок, но за ним стоят большие деньги. Принадлежит некоему Борису Сирко. Эта фамилия звучит знакомо? Нет? Ну, угадай, у кого такая же? У милой Ирины, девушки, которая дала тебе мою визитку. Борис – ее любящий папочка. Малыш Дэвид, наш объект, разыграл довольно умную партию, учитывая, что его невеста просто случайно оказалась дочерью босса. Но вот в чем дело: Дэвид хорош в своей работе, может быть, даже слишком хорош. Кто-то написал код, который обманывает программу казино. Заставляет выпадать красное чаще, чем следовало бы. И «крутой босс» решил, что этот кто-то – Дэвид. Итак, за пару часов до вашего свидания в кондитерской его вызывали в главный офис и уволили. Сирко поручил паре головорезов из службы безопасности обыскать его стол, подозревая, что тот мог сохранить код на каком-то диске, или накопителе, или облачной штуковине. Они копались в его компьютере, в его телефоне. Ничего не нашли. Так что они вышвырнули его – вероятно, предварительно описав ему, какие телесные повреждения ему грозят, если он когда-нибудь снова переступит этот порог. В общем, дали ему хорошего пинка под зад. Но вот в чем дело, – продолжает он, его дыхание участилось, а щеки покраснели. – Я тут немного поспрашивал. Похоже, Дэвид был не так уж хорош в программировании. Он никак не мог быть достаточно хорош, чтобы написать код, с помощью которого можно было бы украсть все эти деньги. Так что либо кто-то подставил его, либо он заплатил кому-то поумнее, чтобы тот сделал для него эту программу, либо такой программы никогда не существовало, и у Сирко были другие причины желать, чтобы он исчез. Но эта информация только для тебя, меня и этого мертвого растения, леди.
– В этом нет никакого смысла, – возражаю я и так резко подаюсь вперед на футоне, что чуть не падаю. – Если в то утро его вышвырнули из офиса, зачем ему идти в кафе и спрашивать меня, кого я предпочитаю – Ибсена или Стриндберга? Почему бы ему просто не отменить встречу?