– Подловила, леди. Возможно, он просто придерживался намеченного плана. Некоторые люди так поступают, когда испытывают сильный стресс. Переключаются на автопилот. Занимаются своими делами. Так кого предпочитаешь в итоге?
– Стриндберга. Всегда. Но если Сирко хотел, чтобы Дэвид Адлер исчез, тогда зачем ему платить вам за то, чтобы вы выяснили, куда он делся? – Но пока я задаю это вопрос, в моей голове все начинает складываться воедино. Грязный офис, беспорядочно валяющиеся папки, бывший фикус.
Джейк Левитц как раз из тех частных детективов, которых вы нанимаете, если пытаетесь успокоить свою скорбящую дочь, но на самом деле не хотите, чтобы ее пропавший жених был найден.
– Говорит, что не хочет, чтобы его дочурка волновалась, – объясняет Джейк, складывая пальцы домиком, как в какой-нибудь неосвященной церкви. – Я думаю, он ни за что не позволит ей выйти замуж за этого придурка, но он не хочет, чтобы она ночами гадала, что с ним случилось. Это мешает ее драгоценному сну.
– Так чем вы сейчас занимаетесь? – интересуюсь я. – Вы отслеживаете его кредитные карты? Телефон?
– Ты смотришь слишком много фильмов. Полиция может получить доступ ко всему этому, если есть постановление суда. Возможно. Я? Вряд ли. Я обзваниваю его друзей и родственников – известных партнеров, как мы их называем, – ориентируясь на его обычные тусовки. Моя племянница, умница, помогает мне с Интернетом, социальными сетями, хотя не похоже, чтобы он не сильно этим увлекался. Пока что: ничего. Наверное, я мог бы вытереть пыль по всему Манхэттену в поисках отпечатков, но Сирко скуп, когда дело доходит до моей почасовой оплаты, поэтому я просто сделал несколько листовок. Может, повесишь парочку рядом с тем кафе?
Он лезет в ящик своего стола, достает пачку, повернув ко мне так, чтобы я могла разглядеть нечеткую фотографию Дэвида Адлера, размытые глаза за очками и надпись: «Вы видели этого человека?». И я задаюсь вопросом, а видела ли я? Или я разглядела только то, что он хотел, чтобы я увидела.
– Нравится? – спрашивает Джейк, поднимаясь на ноги. – Сам делал. Пожалуй, я сделаю еще несколько. Что ж, леди, я провожу тебя.
Я встаю с футона, и на мгновение у меня кружится голова. Выйдя на лестничную площадку, спускаюсь по скрипучим ступенькам. Джейк пыхтит у меня за спиной, задержавшись, чтобы запереть дверь и прикурить сигарету.
– Я чем-нибудь помогла? – спрашиваю я.
– Не очень. Если круассан сыграет роль, я отстегну тебе часть своего гонорара, хорошо? Не то чтобы я представляю Сирко как человека, выдающего гонорары. Он уже тянет с оплатой. Но если ты вспомнишь что-нибудь еще, как подобает леди, позвони мне.
– Обязательно, – киваю я.
Мы подошли к входной двери, и Джейк проковылял вперед, распахивая ее почти галантно.
– Эй, леди, – произносит он, переводя дыхание, – дай знать, если тебе когда-нибудь понадобится пара для похода на представление.
– Извините, – отвечаю я. – Я всегда хожу одна.
Возвращаясь домой, я плотнее запахиваю пальто и пригибаю голову от ветра. Время от времени я мечтаю переехать куда-нибудь, где я не проводила бы пять месяцев в году, пытаясь не стучать зубами, точно отбойными молотками бригады по укладке дорожного покрытия.
Но мечты проходят. Некоторым людям не суждено оттаять. И пусть во Флориде есть театр, я не хочу его видеть.
Я перебираю в уме то, что рассказал мне Джейк, но история никак не складывается. Объясняет ли нервозность Дэвида Адлера обвинение в растрате? Объясняет ли это, почему мне показалось, что он притворяется? Эта сталь в его глазах, это был настоящий Дэвид Адлер? Или это была какая-то запутанная реакция на страх? Сбитая с толку, я делаю то, что сделал бы любой уважающий себя журналист. Сворачиваю в ближайший бар. У меня есть правила о том, когда мне разрешено пить, где и сколько, а также несколько нормативных актов, касающихся гарниров. В основном я им следую. Но в данный момент я просто хочу, чтобы у меня перестали дрожать руки.
Я заказываю водку со льдом. Затем, как это случается в очень редких случаях, когда я залипаю на истории, звоню своему редактору.
– Роджер, – говорю я. – У меня есть для тебя кое-что.
– Пожалуйста, скажи мне, что это про тот новый бурлеск-клуб.
– Никакой наготы, но послушай. – Сообщив ему о предполагаемой работе в группе критиков, я подробно рассказываю о своей встрече с Дэвидом Адлером, о кофе с Ириной Сирко, о недавнем и сомнительном в гигиеническом плане визите в офис Джейка Левитца. В заключение я делаю последний горький глоток своего напитка и подаю знак бармену – коренастому, татуированному, в шляпе «свиной пирог» – принести еще.