— Вы перебили всех «призраков», — наконец, произнёс Ву-1. — Как вам это удалось?
— Остановка времени, — честно признался я. — Мы хрономаги, ты же сам видел.
Видел, но ещё не готов поверить.
К «вихрю» мы метнулись одновременно.
Я — с притормаживанием хронопотока на шестьдесят процентов. Этого оказалось достаточно, чтобы сделать своего прототипа неповоротливым ленивцем. Даже с учётом нейроусиления.
И всё же, Макс едва не дотянулся до своей пушки.
Чтобы не превращать наш диалог в бесконечную борьбу за выживание, я отправил оружие кибермансера в мир идей. Ву очумел от того, что его «вихрь» бесследно растворился в воздухе.
— Как...
— ...мы это сделали, — закончил я.
Настройки вновь вернулись к норме.
И тогда Макс попытался ударить меня бронированным кулаком в силовой перчатке.
Предсказуемо.
Как я и подозревал, кибермансер пошёл по иному пути рассуждений. Его взломали, внедрили чужие конструкты, а теперь пытаются заболтать, чтобы завершить начатое. Атаки он не чувствует, но это не означает, что её нет. А все мои фокусы — это либо неизвестные разработки АУ, либо последствия ментального взлома.
Драться с мужиком в броне — бессмысленное и глупое занятие.
Я, разумеется, не люблю заниматься таким онанизмом.
Останавливаю время, неторопливо подхватываю неудачника под мышки и волоку в сторону тёмно-серого клубка. Вталкиваю в зону перехода — и Макс проваливается в темпоральный пузырь.
Силовая броня значительно легче, чем многие думают. Это полимерная ткань, прошитая электроникой. Защита выстраивается благодаря генерации силового поля, а не наращиванию толстых бронированных пластин.
Время — назад.
— Что ты с ним сделал? — спросила Чехова.
— Отправил к теневикам.
— И нам пора, — Брукс молниеносно оценила обстановку.
Мы перебили группу захвата АУ, но это не означает, что здесь никто не объявится в ближайшие минуты. У «призраков», как вы понимаете, есть свой диспетчер. Наверняка, за происходящим идёт видеонаблюдение. Так что сюда уже несутся штурмовики из отряда поддержки.
Перемещаемся в область невероятного.
И материализуемся на островке, который Шепард выбрал в качестве отправной точки. Здесь нет ничего, кроме парапета, парочки диковатых зданий в стиле кваргов и подвесных мостиков на соседние «острова». Причём, один из мостиков закругляется вверх, превращаясь в лестницу с крутыми деревянными ступенями.
Человек в шлеме стоит посреди этой дичи.
Я не вижу лица своего прототипа, но понимаю, что такого поворота Макс не ожидал.
Безусловно, он видит всех собравшихся. Шепарда, Такаду, Крафта, Женю, Брукс... И Лизу. Когда взгляд Макса упирается в дочь, с ним что-то происходит. Плечи опускаются, руки плетьми повисают вдоль туловища. Ву больше не желает с кем-то сражаться. Агрессия схлынула, а вместо этого прорезалось стремление... понять. Разобраться в происходящем.
— Папа!
Лиза подбежала к Ву-1 и крепко обняла его. Признаюсь, в тот миг меня укололо ревностью — ведь это моя дочь, а не его!
Несколько секунд Лиза и мой прототип стояли, сжимая друг друга в объятиях.
Потом кибермансер отстранился, чтобы снять шлем.
Ух, непривычное зрелище.
Смотришь на свою ипостась и понимаешь, что перед тобой — твоя точная копия. Во всех смыслах. Ву-1 выглядит, думает и действует как я. Только со сдвигом в прошлое на полгода. Я понимаю, что каждый поступок прототипа объясняется его характером и поведенческими моделями. И от этой прогнозируемости становится не по себе.
Наши взгляды пересекаются.
— Ты не можешь быть мной, — говорит Макс.
Пожимаю плечами:
— Это просто факт. Мы сейчас находимся в хронопетле и существуем одновременно, что кажется бредом. Вопрос в другом.
— И в чём же? — Ву-1 изогнул бровь.
— Хочешь ты сдохнуть или нет, — ответил я. — Главный вопрос жизни, смерти и всего остального.
Глава 21
Я ничего не знал о базировании «Эскапизма» до встречи с Брукс и Такадой.
Есть корпорации, названия и логотипы которых у всех на слуху. Акции этих монстров торгуются на биржах, владельцы часто дают интервью, участвуют в благотворительности и вообще... Это медийные персоны. Например, Дамиан Маск.
Иное дело — тайная корпорация.
Ничто на Земле не засекречено так, как это сделали с «Эскапизмом». Регистрация на каких-то офшорных островах, ещё не успевших уйти под воду. Головной офис — на Кипре. Лаборатории — по всему миру, причём в труднодоступных местах. Никакой пиар-кампании. А всё потому, что «Эскапизм» — это клуб избранных. Инвесторы, заинтересованные в развитии концерна, получают индивидуальные приглашения в проект, и лишь после стартового транша открывается доступ к засекреченной информации. Естественно, в контрактах прописаны пункты о неразглашении.