Откручиваю настройки.
Мир оживает.
Для наблюдения мы выбрали угловую камеру, позволяющую следить за большей частью палаты, окном и койкой, на которой ранее лежал воскресший пациент.
Штурм начался традиционно.
С разбитого окна.
Люди, спускающиеся на тросах, бронированные ребята в берцах и чёрных пятнистых штанах… Головы укрыты яйцеобразными шлемами. Серебристые шары, превратившиеся в лужи… На поверхности луж проступают рунические письмена…
В общем, до боли знакомая картина.
Оранжевой плёнки, которой заволакиваются проёмы в таких случаях, мне не видно. Я просто знаю, что плёнка есть. Всё идёт по плану, сценарий отработан годами, если не десятилетиями.
Непонятно, почему это всё улетело в Узду.
Пётр Мстиславцев исчез, появился вновь, и уже спокойно вышел из палаты, оставляя за спиной растворяющиеся в вечности тела бывших штурмовиков.
Браво.
Просмотр завершён.
И, наверное, эмиссар покинул бы клинику, пока одни участники этого спектакля сражались со мной и Кимберли, а другие разделывались с Волковым у дверей пассажа. Вот только нам удалось разгадать замысел.
Мстиславцев заморозил хронопоток, открыл дверь палаты и упал замертво.
С иглой в шее.
Крутой парализатор на основе всяких зачарованных компонентов.
Прикол в том, что иглу в шею эмиссара вогнали двадцатью секундами ранее, и сделала это Брукс. Тем самым мы перезапустили ветку реальности, порождённую «Эскапизмом».
Волна перемен заставила меня ухватиться за стену, чтобы не потерять ориентацию.
Штурмовики оживали один за другим, кровь сворачивалась, дырки от пуль зарастали. В моей голове смешались воспоминания, почерпнутые из видеозаписей, с новой картиной мира.
А потом всё схлынуло.
Волков шагнул в проём и начал раздавать приказы.
Рядом со мной материализовалась Кимберли.
— Сработано на совесть, — похвалил я.
— А то.
Доспехи я свернул, боевой транс отключил. Средоточие не опустело даже на треть, что наглядно показывает темпы моего развития.
Откуда ни возьмись нарисовались персонажи в белом. Оценили состояние Мстиславцева, проверили пульс, прошлись светящимися ладонями по всему телу. Утрамбовали на носилки и уволокли в портальную линзу.
Я посмотрел на экран канцелярского планшета.
Девственная чистота.
Папка с видеофайлами опустела. Вслед за этим растворился и сам планшет — в новой редакции никто мне его не давал.
Розовое свечение в проёме погасло.
В коридор вышел Тимофей Волков.
— Похоже, я у вас в долгу, ребята.
— У него, — Брукс кивнула в мою сторону. — Я бы не догадалась.
Мы со следователем обменялись красноречивыми взглядами. Дескать, были тёрки. Но ладно, проехали. А ты нормальный мужик, хоть и грёбаный подселенец — вот что мне собирался сказать канцелярист. Собирался, но выдал совсем другое:
— Хочешь понаблюдать за допросом?
Разумеется, допрос ничего не дал.
Наш клиент сутки провалялся в коматозе, пока менталисты потрошили его личностное ядро. Блокадой кибермансеров попаданец не владел, и мы уже через пару часов объективного времени получили нужную информацию.
Вы уже догадались, что Нуриев был далеко.
Участвовал в планировании.
Дёргал за ниточки.
— Гадкое чувство, — поморщился Волков, когда мы спускались в лифте на подземный уровень тайной канцелярии. — Когда охотятся на тебя.
— Всё случается впервые, — философски замечаю в ответ.
Брукс умотала по своим делам, а я решил заскочить на нашу загородную виллу. Следователь предложил подбросить до служебной квартиры с «переходником». Я согласился.
Двери лифта разъехались.
— Нет, ну что за дичь? — у канцеляриста, похоже, накипело. — Я ведь обычный следак. Да, пакую вашего брата в наручники. Отправляю на санаторно-курортное лечение…
От последних слов моя щека дёрнулась.
Тимофей этого не заметил и, двинувшись в глубину парковки, продолжил:
— Этим занимается весь отдел. Убьют меня — назначат следующего. Насколько я помню, у вас там искусственный мозг всё просчитывает… И он не видит столь очевидных вещей?
— Не мозг, а разум, — поправил я. — И не у нас, а у них. Я на стороне медведя, если ты не забыл.
— Медведя, — фыркнул следак, открывая дверь машины. — Ты мне ещё на балалайке сыграть предложи.
— Серьёзно? Не слышал этот анекдот?
Когда мы выезжали на Литейный, Волков громко ржал над бородатой хохмой. И я на несколько секунд забыл, что этот мужик всегда считал врагами людей вроде меня.