— Так какие голоса он все-таки слышал, а? — спросил наконец Гайдуков.
Глава 24
Один на горе воин
Перед ужином Карский в очередной раз связался со штабом. Сообщил об эвакуации Павелева и о срыве Скоросхватова. Долго принимал ответ и потом сказал нам:
— Штаб запрещает нам действовать без разрешения. Пока не установится летная погода. Да и тогда тоже нужно получить санкцию. Больше никаких вылазок в горы, слышите?
Он вдруг посмотрел на меня, как будто догадался, что я задумал. Надо же, неужели этот старик до такой степени проницательный? А мне казался обычным простачком. Или я все-таки его недооценил?
— А что с погодой? — спросил Долгачев, отвлекаясь Карского от моей персоны. — Что там говорят синоптики? Есть ли надежда на ближайшие дни?
Поджав губы, Карский покачал головой. Новости после разговора с начальством он и в самом деле принес самые удручающие. Ничего хорошего и обнадеживающего для группы Вайнова. Получается, мы должны будем сидеть здесь на пятой точке и ждать у моря погоды.
Ненастная погода — это бич альпинистов и моряков. И если умные ученые головы уже научились делать более-менее непотопляемые корабли для моря, то вот универсальную защиту против лавин и падений со скалы еще не придумали.
— Снег и буря продлятся еще, как минимум, три-четыре дня, — сообщил Карский. — Очень жаль, но пока что это так. Возможно, непогода будет идти всю неделю.
Мда, действительно очень плохие известия. Если у Вайнова там, на высоте, остался травмированный человек, то очень скоро он погибнет. И еще непонятно, как у них там с припасами. Вроде бы, когда он в последний раз выходил на связь, то говорил, что припасов хватит еще дней на десять.
Значит, с едой у Вайнова проблем быть не должно. Основная проблема — это раненый коллега и слишком большая высота. Ну, и конечно же, снег и морозы.
Остаться в такую погоду на горе и медленно сходить там с ума — удовольствие ниже среднего. Никому не пожелаешь. Иногда такой стресс убивает почище голода и жажды. Альпинисты вообще по натуре очень деятельный народ и оставаться на одном месте долгое время — это для них суровое испытание.
Впрочем, если сильно будет надо, то придется ждать. Скорее всего, пожертвуют раненым товарищем, тут ничего не поделаешь. Больше ничего не остается.
— А с припасами у них все в порядке? — спросил Долгачев. — Кто-то говорил, что надолго хватит, это действительно так?
А вот здесь Карский помрачнел еще больше. Опять печально покачал головой.
— Судя по всему, у них там у одного из товарищей произошло небольшое помутнение разума из-за большой высоты и тревоги, он взял и сбросил большую часть припасов со скалы. И у них теперь продукты на минимуме. Также, как и топливо для горелки.
Вот это другое дело. Только что я было успокоился и уже не собирался отправляться дальше. Я уже собирался отдыхать и ждать хорошей погоды, а еще отменить тайную вылазку к запертым на скале людям.
Но нет, теперь все-таки придется идти. Речь не о том, чтобы спасти их, а хотя бы подогнать припасов. Хотя, если получится, то можно и помочь уйти оттуда.
Впрочем, ручаться за это не могу. Отвечать я вправе только за самого себя. Транспортировать раненого человека через горы в ужасную непогоду — даже я на такое вряд ли решусь.
Вот если бы только я умел летать, тогда другое дело. Но я парить в воздухе не умею.
— Тогда что же, они не смогут продержаться до нашего подхода? — настойчиво продолжал расспрашивать Долгачев. — И что же нам тут тогда делать? Сидеть и ждать, пока рак на горе не свистнет?
Карский сердито посмотрел на него. Видно, что ситуация не устраивает руководителя спасательной команды, но что поделать?
— Ну, а что ты предлагаешь делать? — заворчал он, сверкнув глазами. — Начальство дало ясную команду — не двигаться с места, пока погода не угомонится. Мы же не хотим повторения трагедии, как с Скоросхватовым, правильно? А что, если сорвутся и другие спасатели? Что тогда, ты подумал об этом?
Долгачев повел плечами, вытер лицо и промолчал. Действительно, а что еще делать? Только заткнуться, молчать и ждать. И больше ничего.
Мы поужинали в грохотом молчании. Двое наших лежали в палатках, страдая от чересчур большой высоты и их требовалось отвести вниз. Как раз за ужином, поедая перловку с тушенкой, Комиссаров сказал, указывая на меня испачканной деревянной ложкой:
— Ну, а ты завтра как раз и поведешь пострадавших товарищей вниз. Вместе с другим гидом. И останешься там, в лагере с вертолетами. Нечего шляться тут, на плато и каждый раз пугать меня, что свалишься в трещину или в пропасть.