Моряк пожал плечами.
— Ну на нет и суда нет. Как говорится: хозяин барин, хочет-живёт, хочет — удавится. Да Вениамин Палыч не слишком, видимо, рассчитывал на его согласие, поскольку прислал со «Смоленском» ящик с медикаментами и всяким врачебным инструментом, а так же полпуда книг и учебников по медицине и анатомии. Коли уж не закончил курс в Университете — пускай здесь доучивается…
Матвей кивнул. Тимофей, один из двух его спутников ещё с самой Москвы, покинул ради ашиновского предприятия третий, кажется, курс медицинского факультета, но полагал, что полученных знаний ему вполне хватит для того, чтобы развернуть медицинскую практику здесь, на Чёрном Континенте. Третий их товарищ по путешествию землемер-недоучка по имени Егор, вольнодумец и сторонник антигосударственной деятельности, оставивший ради поисков приключений Межевой институт, упокоился в сухой абиссинской земле рядом с атаманом Ашиновым и другими поселенцами.
— Не забыть устроить, чтобы посылка отправилась к нему, с ближайшим караваном. — озабоченно сказал Казанков. — А нам с вами, Матвей, пора собирать вещи, как только закончится разгрузка, сразу и уходим! «Смоленск» лишнего дня ждать не будет, они и так уже порядочно запаздывают. В Аден заходить нет нужды — пойдём прямиком через Индийский океан, в Батавию, а уж оттуда уже во Владивосток. Так что можете радоваться — совершите почти что кругосветное путешествие, а то, может и случится замкнуть колечко. Жизнь — она ведь неизвестно как может повернуться! А что там для вас готовит Вениамин Палыч, расспрашивать меня не нужно. Сам знаю не больше вашего — вот прибудем на место, там, даст бог, и прояснится…
— Сергей Ильич, а правда, что вы с господином штабс-капитаном вместе в Перу были, когда они там с чилийцами воевали? — спросил Матвей. Они стояли на полубаке «Смоленска» и лениво разглядывали волны, катящиеся вместе с пароходом к осту. Делать было совершенно нечего, несмотря на довольно плотное расписание учебных занятий, составленное для него Казанковым. Учёба — дело хорошее, конечно, но поди-ка усиди за книгами, когда океан такой волшебно-лазурный, стайки летучих рыб то и дело вспархивают над водной гладью, спасаясь от дельфинов. Чаек сопровождавших пароход первые день-два пути, когда «Смоленск» прощально взревев гудком, оставил за кормой Сагалло, залив Таджура и вообще, Африку, не видать — только альбатрос, вечный одинокий странник океанских просторов, кружит где-то высоко над мачтами. Митяй не впервые совершал дальние морские переходы — на пути в Абиссинию им пришлось пересечь Чёрное, Мраморное моря и восточную часть Средиземного моря — но это не шло ни в какое сравнение с океаном. Тогда они почти всегда были ввиду берегов, а сейчас — уже который день вокруг до любой из сторон горизонта лишь бесконечный океанский простор. Пароход словно застыл посреди синего круга, и лишь белые усы, разбегающиеся из-под форштевня, выдают, что они всё же движутся, с каждыми пройденными сутками наматывая на гребной вал новые сотни миль. Сколько их ещё осталось до голландского порта Батавия, где запланирована остановка на несколько дней для бункеровки и пополнения припасов провизии и пресной воды — пять, шесть тысяч? Океанская гладь сияла под солнцем, и Матвею временами казалось, что нет в мире ничего, кроме этой палубы под ногами, за слепящего зеркала расплавленного серебра до самого горизонта, где оно сливается с небом… под солнцем,
— Это от кого ты такое услышал? — моряк с подозрением покосился на своего юного собеседника. — Постой, дай-ка угадаю… Осадчий протрепался, так? Ну, я ему холку-то намылю, а Вениамин ещё и добавит, когда придём во Владивосток, насидится на гауптвахте! Нашёл, о чём языком болтать — дело-то сугубо секретное…
Матвей собрался, было, разубеждать Казанкова, но по выражению глаз, по прыгающим в уголках смешинкам, понял, что спутник его не очень-то и сердится. Да и то сказать — теперь он, вчерашний гимназист и несостоявшийся бомбометатель, доверенных помощниках штабс-капитана Остелецкого. Этот говподин скрывал свою истинную сущность под личиной военного топографа, посланного с экспедицией Ашинова для составления карт Новой Москвы и прилегающих к ней территорий, но Матвея ему обмануть не удалось — юноша понял, что его новый покровитель состоит в каком-то секретном департаменте и занимался чем-то, о чём простым смертным знать не полагалось. Но себя-то вчерашний гимназист теперь к простым смертным не причислял, а потому полагал, что имеет право хотя бы одним глазком заглянуть под покров тайны, окутывающий деятельность его новых знакомых.