– И что? – спросила я у мамы. – Мы просто вот так пойдём в первую попавшую нотариальную контору и спросим, нет ли завещания?
Мама усмехнулась не без яда.
– Ну что ты! Александра Михайловна всё расписала в подробностях. Вот, смотри…
На листке бумаги чётким бабушкиным почерком были указаны имя нотариуса, адрес и телефон конторы, часы работы и перечень документов, которые нужно иметь при себе. Ещё была приписка: позвонить и записаться на определённое время, и прийти за пятнадцать минут.
– Ладно, это всё прекрасно. А само завещание где?
– Там, – мама кивнула куда-то в сторону окна. – Вот у этой самой Любови Николаевны Фукиной. Мне в руки Александра Михайловна документ не отдала, сказала, что я его потеряю.
Я не стала это комментировать: рассеянность мамина и в самом деле по десятибалльной шкале тянула на одиннадцать…
Нотариальная контора, указанная бабушкой, была совсем недалеко от нашего дома, буквально на соседней улице. Первое, что бросилось мне в глаза – длинный и какой-то извилистый коридор, неожиданно забитый людьми. На немолодую даму, сидящую за стойкой с табличкой «дежурный администратор», наседали со всех сторон с вопросами, документами, справками, копированием и заверением. Дама умело отбивалась. Я посадила маму на освободившийся стул, глубоко вдохнула и растолкала толпу.
– Нам назначено на двенадцать тридцать, – сказала я администратору. – Завещание.
– Да, вас ждут в пятом кабинете, – кивнула она. – Проходите.
И мы прошли.
Ничего неожиданного в завещании не было: квартира завещана мне, с обязательством заботиться о маме. Счёт в банке – нам обеим, в равных долях. Правда, на счету было слишком много денег, и это уже показалось мне странным. Конечно, бабушка всю жизнь работала, и работала с утра до ночи, но всё же цифра была… внезапной, да.
А ещё к завещанию прилагался адресованный лично мне конверт.
– Александра Михайловна особо оговорила, чтобы вы прочли это письмо вечером и в одиночестве, – поджав губы, сообщила нотариус; мне показалось, что поджатые губы и общее неодобрение всего вокруг в принципе прописались на её лице навеки.
– Хорошо, – кивнула я. – Так и сделаю.
– Вы, конечно, знаете, что вступить в права наследования вы сможете только через полгода? Это время отводится на то, чтобы проверить, нет ли других наследников, в завещании не упомянутых, но имеющих право на долю в имуществе. Однако Александрой Михайловной было оговорено в особом распоряжении, что часть денег со счёта должна быть выделена вам на этот период для использования. Это понятно?
– Вполне, – я поднялась. – Мы, конечно, кое-что зарабатываем, но деньги нам пригодятся. Когда мы можем получить справку для банка?
Видно было, что маме страшно любопытно, что же в письме, но она молчала до возвращения домой.
– Ну? – спросила она, едва за нами захлопнулась дверь.
– Сказано же – вечером, – покачала я головой. – Ты же знаешь, бабушка ничего не делала просто так, у неё для этого было слишком мало воображения.
Вздохнув, мама привычно согласилась, и мы занялись домашними делами: после поминок надо было убрать посуду, пропылесосить и сделать прочие неинтересные, но необходимые вещи.
Прочитав бабушкино письмо, я взяла назад свои слова о том, что у неё не было воображения: судя по написанному, его было слишком много!
«Таточка, есть две вещи, которые я не желаю доверять чужому человеку, поэтому в завещании не указываю. Первое: в офисе Сбербанка у метро на моё имя имеется ячейка; ты там указана совладельцем, так что можешь пойти и получить всё, что в этой ячейке лежит. Второе: не знаю, помнишь ли ты, что мой отец – а твой прадедушка, Михаил Иванович, – жил и умер в городе Бежицы Тверской области. К сожалению, я не была на его могиле уже больше двадцати лет. Это плохо, но… были обстоятельства. Так вот, я прошу тебя поехать в Бежицы, разыскать на городском кладбище могилу моего отца, привести её в порядок и заказать поминальную службу. К сожалению, наш дом был снесён после его смерти, так что тебе придётся найти, где остановиться. Все документы, касающиеся жизни и смерти отца, в письменном столе, нижний ящик. Я знаю, что пять лет назад была жива моя троюродная племянница, твоя совсем уж дальняя родственница. Если она по-прежнему жива – а почему бы нет, Розалия меня почти на тридцать лет моложе! – она поможет тебе сориентироваться. Розалия Львовна Науменко, улица Кашинская, дом тридцать два. Будь счастлива, Таточка, пожалуйста!»