Коммунисты явно давно готовились к войне, и им нужно было появление «Ленина», чтобы собраться в Восточный блок и навалять ни в чём не повинной Европе…
Звучит как фарс: Ленин вдруг восстал из мёртвых и повёл рабочие армии вперёд, давить гниду капитализма. Но самое странное было то, что китайцы поверили, поверили и вьетнамцы, а про кубинцев и говорить не стоит. Они теперь работают сообща, развивают некие секретные разработки, о чём говорил по телевизору министр обороны…
«Оружие неизвестного действия, наносящее удар из космоса», – припомнил Гарри. – «Может, им уже и не надо никуда идти самим – просто шарахнут по нам со спутников…»
Понятно, что у Англии нет столько солдат, чтобы защититься от такой прорвы людей. Ясно, что в нарождающемся Европейском Союзе, которого, с такой-то пьянкой, может просто не быть, тоже нет сил, чтобы даже остановить такие вооружённые массы. Что скажут янки? Скорее всего, если случится вторжение в Европу, просто умоют руки. Станут шёлковыми и нежными, будут вещать о мире и доброте. Про последнее – это не мысли Гарри. Так об американцах высказался сосед, мистер Уоллкрафт. Он воевал против нацистов во Вторую Мировую войну, видел русских на Эльбе и потом состоял в гарнизоне Берлина. Мнению этого человека Гарри доверял.
«А тут какие-то новенькие молокососы распределяются по факультетам!» – поднял Гарри взгляд.
В конце лета Гарри начал соображать о безопасности себя и близких. Аккуратно расспросил тётю о её мнении, рассчитывая запулить мысль, что неплохо было бы сейчас купить участок и дом в какой-нибудь нейтральной стране. Например, в Швейцарии.
Но тётя Петунья сказала, что опасения Гарри напрасны и войны не будет.
«Очень, сука, сомневаюсь», – подумал он.
И вот, как всегда, вышел Дамблдор, чтобы толкнуть свою фирменную речь. Большую часть речи Гарри пропустил. Он думал о паре журнальчиков Playboy, перекупленных у ребят с района.
«Надо спрятать их понадёжнее…» – посетила его мысль. – «Аудиторий дохрена, поэтому нужно выбрать самую неприметную комнату и организовать тайник».
Мельком посмотрев в сторону стола Слизерина, Гарри с удовлетворением отметил, что Белобрысый присутствует. Он опасался, что Малфой, после всех произошедших с ним событий, переведётся в другую школу, но, видимо, он счёл, что ещё не натерпелся унижений и издевательств.
Такого рода нарциссов Гарри просто терпеть не мог. Из-за таких как Малфой у окружающего Англию мира складывается впечатление, что здесь живут поголовно самовлюблённые мудаки с комплексом неполноценности. Добрую репутацию англичанам уже не вернуть, но это не значит, что Гарри позволит Малфою вести себя как напыщенный говнюк.
Кто-то бы сказал, что Гарри сам ведёт себя не сильно лучше, но вряд ли такие слова прошли бы без последствий для говорящего.
– … в этом году, дорогие мои, преподавателем по ЗОТИ будет всемирно известный Златопуст Локонс! – повысив голос, произнёс директор. – Признанный мастер по борьбе с Тёмными силами, непревзойдённый эксперт по…
Тут Гарри снова начало слышаться «бла-бла».
До конца речи так ничего толкового произнесено не было, поэтому Гарри практически отключился к моменту подачи сигнала о начале пира. Он уже клевал носом, почти положил голову на стол, но тут на столе возникла еда.
– Наконец-то… – вздохнул он, отрывая от курицы сочащуюся жиром из золотистой корочки ножку.
//Школа чародейства и волшебства Хогвартс, 2 сентября 1992 года//
В кабинете ЗОТИ висела тишина. Недолгое наблюдение показало, что Златопуст Локонс является не тем, за кого себя выдаёт. Гарри немножко разбирался в людях, поэтому мог отличить реального профи от болтуна. И, послушав эти не имеющие отношения к реальности россказни в течение десяти минут, Гарри сделал определённый вывод насчёт Локонса. Очередная пустышка, сделавшая карьеру непонятно на чём.
– Сегодня я вас научу, как обуздывать самые мерзкие создания, существующие в мире магов и волшебников, – возвестил этот напыщенный индюк. – Предупреждаю: вы будете лицезреть в этой комнате нечто действительно ужасное. Но не бойтесь, пока я рядом, ничего плохого с вами не случится. Единственно я прошу – сохраняйте спокойствие.