«Даже не предполагал, что накеров хватит так надолго…» — подумал Гарри, проходя через врата шахтёрского города.
В Гуллбратте они купили лошадей, на которых и поехали к горе Карбон. Там нужно взойти на корабль, который пойдёт по реке Траве до Яруги, а уже по ней можно добраться до самой Цинтры.
// Королевство Цинтра, на Яруге, 29 сентября 1270 года//
— Вот поэтому их всех и нужно уничтожать без лишней жалости, — произнёс Акстен.
Берег реки был выжжен и среди воронок, оставшихся после падения огненных шаров, лежали обугленные тела накеров, облачённых в покрытые ржавчиной лорики сегментаты.
Оружие уже собрали, а вот тела так и остались лежать. Возможно, спустя некоторое время, сюда придут желающие поживиться и соберут дармовое железо…
— Ты о ком? — уточнил Гарри. — О накерах?
— О чудовищах, в целом, — произнёс старый ведьмак. — Если уж они оказались способны на такое, то ещё рано люди от нас отказываются.
Мимо торгового корабля, идущего в Цинтру, прошёл боевой когг, оборудованный бронзовыми пушками — этот мир изменился навсегда…
— Какой у нас план? — спросил вдруг Акстен.
— Да очень простой, — пожал плечами Гарри. — Найдём Геральта, а через него найдём Цириллу. Я с ней пообщаюсь, уговорю помочь мне с поиском родного мира, я съебусь, а ты вернёшься в Москов — все будут счастливы, никто никому ничего не должен. Happy end. Круто? Круто!
— Я так давно тебя знаю, что иногда забываю, что ты из другого мира, — вздохнул Акстен.
— Это потому что ты старый хрыч, — улыбнулся Гарри.
— Иди ты на хуй, Гарри Поттер, — поморщился старый ведьмак.
— Я правила знаю — старикам надо место уступать, — усмехнулся Гарри. — Так что только после тебя.
Подул нетёплый осенний ветер.
— Москов изнеживает, — посетовал Акстен. — Там всегда тепло, светло и никуда не надо.
— Наверное, в том числе и поэтому там все и хуярят, как проклятые, — предположил Гарри. — Боятся стать овощами. О, вижу город.
Спустя два с половиной часа корабль пришвартовался к причалу.
— Кстати, а та прорва денег, о которой ты говорил… — вспомнил вдруг Акстен, когда они понесли свою поклажу в направлении ближайшей конюшни.
Как-то, по пьяному делу, Гарри рассказал ему, что аккумулировал огромные деньги в банке Вивальди. Он-то думал использовать их, чтобы финансировать расчёт заклинаний и завести какой-нибудь бизнес, когда эпопея с Тиссаей закончится, но потом случились коммунисты и он провернул всё это бесплатно. Ну, если не считать выполнение заказа на дезинсекцию в тоннелях…
— Да, теперь непонятно, что с этим всем делать, — произнёс Гарри. — Вроде как, бешеное бабло, но…
После жизни среди нелюди, которая вообще никакими деньгами не пользуется, он несколько переоценил своё отношение к денежным средствам. Они для него больше не материальное воплощение власти, ведь он понял, что власть проводится и без неё.
Он и сам не понял, как проводил её без каких-либо денег в обществе накеров, а потом очухался и учредил монеты, золотые и серебряные. Но он так просто цеплялся за старое мышление.
На самом деле деньги — это лишь инструмент, а не символ власти. А самое главное — они просто инструмент, а не инструмент власти. Ему пришлось пережить очень многое, чтобы понять.
Власть — это власть. Её нельзя увидеть или пощупать. Но у неё есть атрибуты, а это уже другое.
И самое обидное — это то, что дядя говорил ему об этом. Он объяснял природу и свойства власти, даже приводил примеры, но Гарри не понимал.
Увы, но его голова была забита атрибутикой, являемой Её Величеством и её королевством, богатством дворцов, красотой церемоний — он неверно понимал власть.
Это королева богатая, потому что у неё власть, а не у неё власть, потому что она богатая.
Так тоже можно, но это власть ложная. Лояльность купить невозможно. Невозможно купить страх. За деньги нельзя безоговорочно навязать свою волю.
Кого-то купить можно временно, напугать кого-то можно ложным атрибутом, купленным за деньги, а волю навязывать деньгами сложно и долго. Но это всё не настоящее, как купленный за деньги диплом об образовании.
Гарри уже разобрался в себе — по-настоящему властвовал он в обществе накеров, в Римской империи, созданной собственноручно. Вот это была настоящая власть, подчиняющая, пугающая, безоговорочная.
И теперь, распознав, что он вкусил настоящую власть, деньги его больше не особо волнуют. Его волнует только настоящая власть.