— Что, Анатолий, картинки рассматриваешь? Готов к контрольной? — пахнула на меня духами молодая ещё женщина, заглядывая в мой учебник.
— «Математику уже затем учить надо, что она ум в порядок приводит», — процитировал я слова Ломоносова, чем до крайности удивил эту тридцатилетнюю девушку.
— Ну-ну, — только и сказала она, поймав мой взгляд на своем втором размере, и ещё больше смутилась.
Насколько я помню, она так и не вышла замуж, но к моменту переноса ещё была жива и прекрасно себя чувствовала. «А она ничего так», — решил я. С талией и длинными волосами, которые в данный момент были собраны в пучок, она смотрелась неплохо, дело портили разве что блеклые серые цвета блузки.
«Ей бы прозрачную блузку одеть, да и юбку покороче» — подумал и, мотнув головой, сбросил виденье голой Веры в голове.
Вера Николаевна раскладывала листки по партам и, уже оправившись от удивления, строгим голосом сказала:
— Пользоваться на контрольной ничем нельзя, кроме ручки, линейки и логарифмической линейки.
— Не знаю я, как ей пользоваться, — ответил я, разглядывая давно забытый девайс.
— Было бы странно, если бы знал, — засмеялась математичка.
— Ниче, цыплят по восемь считают! — шучу и прячу линейку в портфель.
— Ой, Штыба, ты сегодня в ударе! Плюс один балл тебе на контрольной, развеселил, — улыбалась учительница.
— Боюсь, не разрешат Вам шесть поставить! — тоже улыбаюсь ей.
— Ничего, можно и три раза по два, тоже шесть в итоге, — предлагает математичка.
— Тогда хотя бы два раза по три! — не соглашаюсь я.
Глава 3
Тем временем класс начал заполняться детьми, зашла и Верка, а следом за ней с мордой побитой собаки вчерашний вуайерист Петя, значит, заловили сластолюбца. На меня мало обращали внимание, так, привет-привет. Даже за руку не все здоровались. Отличники и хорошисты сразу закучковались вместе, причем парни отдельно, девочки отдельно. Двоечники, как правило, были и похуже одеты, да и второгодниц у нас две было, одна года на четыре зависла в школе, и сразу после восьмого, как я помню, выйдет замуж. Я ей очень нравился, помню, но от неё шарахался. Дурак. Фигурка ничё была, а вот одевалась плохо, мне это и не нравилось. Мог бы девственность потерять года на два раньше. Со мной за партой сидел долговязый Кондрат, такой же двоечник как я — мой первый кореш в школе. Он и пришёл последним и сел рядом, небрежно бросил портфель на пол.
Прозвенел звонок, вызвав у меня очередные воспоминания, и учительница начала урок.
— Как вы знаете, сегодня у нас годовая контрольная, скоро конец учебного года, это — ваша последняя возможность исправить оценку в аттестате, — нудно бубнила математичка, да так нудно, что часть её бормотаний я пропустил.
— А перемена будет? — вырвал меня из размышлений чей-то девичий голосок.
— Нет, перемены не будет, урок сдвоенный, хотя выйти, конечно, можно, — разъяснила Вера Николаевна.
Раздали варианты контрольной, шесть штук по числу рядов школьников, в классе было три ряда парт. Списать можно было у тех, кто сзади сидит и спереди, но у меня сзади стенка. Я с удовольствием глядел на молодых одноклассников, вспоминая. К моменту переноса многих в живых не было уже, а первым летом вместе с родителями разобьётся Жуков Игорь, я к нему неплохо относился, он был не таким снобом, как остальные. Второй от рака умрёт та самая Фаранова, по которой якобы я сейчас сохну, но её нет сейчас в классе, она «бэшка». Не помню точно, когда умрёт, дочку успеет родить, лет в двадцать, наверное. Интересно, повлиять я смогу на эти события? Смотрю по сторонам, все заняты делом, корпят над листками. Забавно выглядит Петр. Он поминутно оглядывается на сидящую сзади Верку. Та думает, что он пытается списать у неё и возмущённо шипит. А Петька пытается задобрить щенячьим взором соседку сзади. Надо будет спросить у него, как там вчера прошёл осмотр женского юного тела.