--
Совсем недавно мне довелось побывать на лекциях одного из крупных специалистов в области практической психологии - Владимира Ромека. Важной отличительной особенностью занятий, проводимых этим талантливым ученым и педагогом, я бы назвал его высокое умение заставить присутствующих не просто наблюдать и понимать происходящее, а вовлечь их в яркий и захватывающий спектакль в духе "творческого приколизма", в котором одновременно "актерами" и "зрителями" становились сами участники семинара. Материал лекций, таким образом, усваивался легко и без напряжения, а чувства усталости не возникало вовсе - оно вытеснялась чувством удовлетворения от проделанной работы.
Наблюдая этот удивительный механизм, с помощью которого лектору удавалось влиться в аудиторию и расположить к себе людей самых различных возрастов и профессий, мне захотелось сравнить его стиль общения с литературным стилем американского писателя Джона Стейнбека. Вот, например, как Стейнбек описывает человека, которому явно симпатизирует: "Благодаря вопросительным ноткам в нем не чувствовалось самоуверенности всезнайки, и от этого слушателям казалось, будто они причастны к его рассказам, что позволяло им выдавать их потом за свои собственные." (Джон Стейнбек, "Зима тревоги нашей").
Я бы хотел акцентировать внимание читателя на "вопросительных нотках" и выражении "самоуверенность всезнайки", вернее на ее, самоуверенности, отсутствии, поскольку семинары проводились как раз по теме "Уверенность в себе", а лектор являл собой образец человека в себе уверенного и владеющего искусством этой уверенностью пользоваться так, чтобы ее излучалось ровно столько, сколько требуется в той или иной ситуации - чтобы случайно не "задавить" ею собеседника, а с другой стороны - не лишить его инициативы, удерживая в рамках обсуждаемой темы. Иными словами, хотелось бы заострить Ваше внимание именно на этом умении балансировать линию своего поведения в том диапазоне, который начинается от "вопросительных ноток" (или неуверенности) до "самоуверенности всезнайки" (неадекватно завышенной оценки собственных возможностей). Это весьма важно, поскольку речь сейчас идет не о чувстве уверенности, которое, скажем, посещает нас после третьей или четвертой рюмки, а об относительно постоянно живущем в нас качестве, которое можно и нужно уметь регулировать.
Как мы видим из следующей цитаты этот диапазон "Уверенности" действительно существует и его очень даже можно сосчитать:
"Уверен на 99%, что в мое отсутствие помимо мультисекса ты продолжаешь пробировать natural с персонами, гнусная и L-дисгармоничная плоть которых не годится даже на пресс-food для клон-голубей ефрейтора Неделина." (В. Сорокин, "Голубое Сало").
В чем, собственно, следует Уверенность правильно измерять сейчас не столь важно - хотелось бы обратить Ваше внимание на то, что если бы герой Владимира Сорокина был уверен не на 99%, а, скажем, "на все 100", то он находился бы на той границе уверенности, после которой начинается вера во что-либо необоснованное и лишенное здравого смысла, после которых уже начинаются самые различные ее (веры и уверенности) разновидности, включая и ту, которая описана Виктором Пелевиным в одном из своих романов - "вера, которую не разделяет никто, называется шизофренией". А если бы процент уверенности был равен нулю - то имело бы смысл говорить о той черте, где понятие уверенности плавно перетекает в зону сомнений и неуверенности, которые тоже, в свою очередь, можно в чем-нибудь сосчитать или измерить.
Любому, прочитавшему эти строки, может показаться, что все эти рассуждения абсурдны и чем-то напоминают героев популярного мультфильма, измеряющих Удава в попугаях... Возразить здесь особенно нечего - все попытки что-либо уравнять или систематизировать в области человеческих отношений до известной степени условны и нелепы.
Однако, почему-то ни у кого не вызывает улыбки или желания назвать абсурдным "упертость" англичан говорить о диагонали своего телевизора в дюймах, а русских - в сантиметрах. С этой точки зрения, герои мультфильма, обладающие способностью к самостоятельному и нестандартному мышлению - совершенно правы. Они говорят: "Мы готовы измерять что угодно и чем угодно, внося этим еще большую путаницу и неразбериху. Мы будем это делать по той простой причине, что когда-нибудь вам, сидящим по ту сторону телевизора, это надоест и станет совершенно невыносимым. Может быть, тогда мы все вместе придем к какому-нибудь единому и разумному решению".