Сложить слово «счастье» из вечности передрассветной,
Писать «лучший друг» лепестками из роз, обрывая
Без жалости куст. Что сильнее влюблённости детской?
Ах, Герда… Да только нет сердца у мальчика Кая.
На снеге слепящем вести тонкой палочкой: «милый»
И ангелов пение слышать в дыхании рядом.
Да черти вовсю поглумились над юности пылом,
И розы не тронь – оставляют ожоги от яда.
Искать и метаться. В глухой удушающей чаще
Из злобных завистливых глаз заплутать – ну, ещё бы…
И с теми бороться, что рвут твоё тело на части.
Не знала ты, Герда, что в людях достаточно злобы?
А Кай улетел… он исчез, испарился и сгинул –
Ни слова любви, ни «прощай», ни «увидимся завтра».
Как сердце болит… собираешь по капелькам силы.
Увидеть, узнать: жив-здоров – в этом вся твоя правда.
Да, снова в дорогу. В кровавый закат. На билете,
Что Герде протянут уж явно недоброй рукою,
Писать аккуратно: «Я знаю, мы больше не дети.
Но все же люблю тебя. Чёрт с тобой… нет!!! Бог с тобою».
Брести по камням, по осколкам – по льдинкам, по стёклам
И резать до крови и ступни, и руки, и душу –
Руками с пути убирать ветки хлёсткие. Блёклым
Стал сказочный мир. Мальчик Кай… Как же ты всё разрушил…
Бродить в страшных снах – наяву. Тщетно. Собственной плотью
Кормить тех, кто голоден. Резать тупыми ножами
Для страждущих – сердце и мясо, дробить свои кости:
Вдруг будет для Кая кому-то хоть хлеба не жалко?..
И каждое утро из нервов, души, сухожилий
Выкладывать «вечность» – ну может хоть это поможет
И как-то утешит. Но щеки бледней белых лилий.
Ну кто же так любит – всем сердцем, душой всей, всей кожей!
Идти, не стеная, без страха к дверям жутким ада,
И с каждым движеньем всё ближе… И надо ж, доходит,
Что Герда – такая – совсем никому и не надо.
Всем хочется просто кусочек души или плоти.
А верность и нежность уже не в чести. И любовью
Весь мир этот сыт – так наелся, до рвотных позывов!
А мяса и крови – давай! И побольше! Хоть море!
«О мальчик мой Кай… Так надеюсь, что мы ещё живы».
Ты всё отдала – может, мало? Ну, есть ещё силы?
Давай, соберись. Отдавай ещё! Надо ж, как гложет:
А вдруг он поймет, что верёвкой – на собственных жилах! –
Со дна океана любовью достать Герда может.
..................................................
…Дошла! И нашла! Оглянулась направо, налево –
Куда ни взгляни – всюду лёд и сияние режет
Больные глаза. Так слезятся. О, глупая дева!
Смотри, вот он. Как… так же юн, и прекрасен, и… нежен?..
О нет. Взгляд не тот. «Кай, а где Королева? Я долго…
Прости… и пойдём… Ты замёрз без тепла и заботы…»
Но кривятся губы любимые в смехе недобром:
«С тобой мне вернуться? Похож ли я на идиота?
Смотри на себя – некрасива. В гноящихся ранах.
Пустые глаза. И колючки репейника в косах!
Фу, Герда. Да что ты. Ещё… ты же мне помешала
Сложить слово «нет» из снежинок – вот, льдиниста россыпь…»
Все выпито-вырвано-отдано… Ради фантазий?!
Три шага назад… Он – не Кай!.. След кровавый на белом…
Поморщился Кай: «Ты зачем развела столько грязи?
Здесь нет никого.
Это я.
Снежная.
Королева».
Время горьких…
Время горьких пришло
Сказок. Пе-ре-бо-леть.
Гибнут Герда, Элиза и Кай…
Кровоточит крыло,
На втором – не взлететь.
Да и сил больше нет. Не считай
Злой, жестокой – поверь,
Это даже не месть.
Я всё та же – мила и проста.
Но писать о добре
Невеликая честь
На обрывке у жизни листа.
Пустота
Ты знаешь, что такое пустота?
Я расскажу.
Когда проза не складывается в абзацы.
Когда стихи не складываются в строфы.
Когда дни не складываются в месяцы.
Ночи темны и страшны.
Утро приносит усталость.
Всё рассыпается, до чего не дотронешься.
Проза – ничего не значащими словами.
Стихи – невнятными образами.
Месяцы – днями и ночами без смысла.
Дом – замком песочным.
Плачешь без слёз.
Люди – тени безликие, незнакомые.
Отношения обжигают холодом.
Память – порванная нитка бисера.
Молчишь.
И кажется, это немыслимо
И совершенно бессмысленно.
И рифма – высохшее русло ручья
На душе, на сердце, на коже.
И нет стихов.
И нет прозы.
И нет дней и ночей.
И нет стен. И слёз нет.
Гордых, униженных – нет.
Глаза сухие, как мёртвое русло ручья.
А люди – те же тени,
Как издёвка немого кино.