— И как? Сработало?
— Трудно сказать. Матч они, конечно, выиграли, но на следующее утро за завтраком я отметила у большинства из них нарушенную координацию движений и незначительную рассеянность. Боюсь, что эффект амулета оказался кратковременным.
Блейз не сдержался и рассмеялся. Наивность Луны не знала границ, но это было так… мило?
— Это называется «похмелье», Лавгуд, — просветил её Забини. — Гриффиндор выиграл — чем не повод напиться вусмерть?
— Возможно, ты прав, — добродушно усмехнулась она. — Но я более чем уверена, что если бы во время распития алкоголя у них при себе были амулеты, ребята не были бы настолько лёгкой добычей для мозговых паразитов.
— Не могу не согласиться, — ответил Блейз и кивнул на каталог, стоящий на столе. — Что пытаешься найти?
«Ебануться. Я веду дружескую беседу с Луной Лавгуд. Число грёбанных мозгошмыгов в моей голове, очевидно, в значительной мере превышает сотню».
— Готовлю эссе для профессора Хагрида по нарглам и садовым гномам, — беззаботно уведомила его Луна, просматривая карточки.
«Я, конечно, об этом пожалею, но…»
— Нарглам?
— Да, — коротко ответила она, не отвлекаясь от своего занятия. Будто Забини переспросил лишь потому, что не расслышал.
«Я, конечно, пожалею и об этом…»
— Что за нарглы?
Лавгуд подцепила пальцами сомнительной красоты оберег, неизменно украшавший её шею:
— Видишь это ожерелье? Это обычные винные пробки, — она наклонилась в сторону Забини, оглядываясь по сторонам, и прошептала: — Нарглы их просто ненавидят.
Луна и Блейз незаметно друг для друга провели в библиотеке весь остаток для, обсуждая нарглов, садовых гномов и фестралов. Насчёт последних Лавгуд утверждала, что их видят лишь те, кто видел смерть, и в этот момент Забини пожалел, что ему так и не посчастливилось застать ни одного убийства бывших мужей его матушки. И хоть он сомневался в существовании невидимых животных, узреть которых можно лишь при определённых трагических обстоятельствах, ему стало по-настоящему любопытно. Но Луна поспешила успокоить его, что ему ещё обязательно «повезёт».
***
Неделя выдалась ужасная. Вернее, ужасным был лишь сегодняшний день, но он осквернил все предыдущие. Прошло восемь дней с их библиотечной встречи. Блейз сначала думал поддаться странному порыву и рассказать обо всём Драко, но, к сожалению или к счастью, его друг где-то пропадал вечерами, а в другое время они редко могли остаться наедине. На следующее утро Забини рассмеялся своей нелепой идее и поблагодарил Салазара за вчерашнее отсутствие Малфоя, которое уберегло его от необдуманного решения рассказать слизеринцу о странном подобии зародившейся дружбы с Луной Лавгуд.
Блейз понятия не имел, как ещё это назвать. Они точно не были друзьями. Может, пока что, а, может, и в принципе. Нравилась ли она ему? Ну, он не испытывал к ней неприязни. Одно он знал точно: все восемь дней она не выходила у него из головы. Все восемь дней он проводил время после уроков в библиотеке в надежде, что Луна снова придёт. Хоть и всячески убеждал себя, что ему просто нравится проводить время в библиотеке, и Лавгуд тут совершенно не при чём. Но ему не везло.
Сегодня же на чёртовом уроке ЗОТИ у чёртового Снейпа они изучали чёртову окклюменцию. «Разбились по парам, Слизерин-Гриффиндор, без исключений», — приказал добросердечный декан, и тут, конечно же, чёртов Малфой страшно занервничал, ведь как же, упаси Мерлин, он может допустить, чтобы какая-то слизеринская мразь вторглась в гриффиндорскую сакральную светлицу его возлюбленной! Ведь все её воспоминания — страшная тайна, а Блейз Забини — тот самый ящик от обуви, что хранится в шкафу, скрытый от посторонних глаз под кучей грязного белья.
Да-а, мысли Грейнджер оказались весьма и весьма пикантными даже для Забини. Пожалуй, после того, что он увидел, Малфою стоило бы проявить предосторожность и избавиться от Блейза навсегда, чтобы тот унёс все его секреты с собой в могилу. Ну, или хотя бы стереть ему память. Какой же это подарок судьбы — дружить с Драко. Лучшего способа научиться самоконтролю и не придумаешь.
Тут-то он и подкачал. Пока Забини злорадствовал по поводу грейнджерского провала в окклюменции, Снейп вдруг умудрился рассмотреть в ней попытки сопротивления, что послужило зелёным светом для ответного вторжения.
Грейнджер направила на него палочку. Блейз не думал о Лавгуд. Не думал о её чистых глазах и светлой улыбке. Он мог поклясться, что его мысли были лишены образов её белокурых волос и серёжек-редисок в ушах. Ни единой мысли. Стоп. Кажется, Снейп как раз говорил о том, что «думать о том, чтобы не думать» — дерьмовая идея…
Но было поздно. Грейнджер увидела всё. И глаза, и улыбку, и волосы. И редиски.
Для Блейза это было чересчур. Это было слишком интимно. Она не должна была это увидеть, он ведь ничего не испытывает к Луне! Это ведь… Луна. Луна Лавгуд. Он не может…
Забини вытолкнул Гермиону из своей головы, и первым, что он увидел, была её ошеломлённая улыбка разоблачения. «Ничего ты не знаешь, Грейнджер! Ты не можешь знать того, чего я не знаю сам!».
Он схватил свои вещи и выбежал прочь из кабинета. Ему нужно было побыть одному, в тишине, сбежать подальше от Малфоя, который непременно пристанет с расспросами. Следующим уроком зелья… Плевать. Слизнорт его простит. Он ведь его любимчик.
Забини ворвался в библиотеку, столкнувшись с кем-то и едва не потеряв равновесие. Книги и свитки упали на пол, он уже собирался наспех извиниться и пройти дальше, но в последний момент поднял взгляд и увидел её. Луна изучала его с едва уловимой тревогой, её огромные голубые глаза… Чёрт, эти её добрые, чистейшие глаза.
— Прости, я… такой неловкий… Это всё мозгошмыги, — пробормотал он и быстро наклонился, чтобы поднять упавшие книги. Луна медленно опустилась на корточки рядом, продолжая изучать его взглядом.
— Всё в порядке, Блейз? — её голос был отстранённым, но в то же время выражал беспокойство. Она легонько коснулась смуглой кожи его руки. Забини застыл с собранными книгами в другой руке и поднял на неё взгляд.
Близко. Очень близко. Но с этого расстояния у него была возможность разглядеть, принять к сведению и совершенно точно убедиться, что Луна была очень красива. По-своему, по-особенному.
Он должен что-то сказать. Что постоянно думал о ней. Может, спросить, думала ли она о нём? Очевидно же, что нет. Ей чужды подобные чувства, она совсем другая, не из этого мира. Но Забини не мог и не хотел бороться с желанием находиться рядом с ней. Теперь он это знает. И, кажется, есть только один способ узнать, способна ли она впустить его в свой мир. Нужно просто спросить позволения.
— Научи меня Патронусу, — вполголоса выпалил Блейз.
— Хорошо, — согласно кивнула она, изогнув губы в мягкой улыбке, и выпрямилась, протянув ему руку. Так просто. Не задумываясь ни на секунду. — Пойдём. Библиотека — не самое подходящее место для тренировок.
Забини взял её за протянутую руку и поднялся с пола, прижимая к груди стопку книг. Возвысившись над её крошечной фигуркой, он отметил, что Лавгуд совсем коротышка. Вот почему её длиннющие волосы смотрелись так нелепо, правда, теперь он уже так не считал.
Они отправились вверх по лестнице, минуя несколько этажей. Блейз не стал спрашивать, куда они идут. Он просто следовал за ней.
— Знаешь, — вдруг задумчиво протянула она, по-ребячески болтая их соединёнными руками вперёд-назад, — по-моему, твоей магической сущностью может оказаться кто-то из семейства кошачьих.
Блейз фыркнул и поморщился.
— С чего бы это вдруг? Я должен быть кем-то более величественным. Волком или конём. А не каким-то блохастым котярой.
— У тебя кошачьи повадки, — пожала плечами Луна, тотчас же отвлекаясь на потусторонние мыслеобразы в своей голове.
Забини ещё не знал, что сегодняшний ужасный день станет одним из лучших в его жизни, ведь через несколько часов, прямо перед тем, как он попадётся Малфою и Грейнджер во время их вечернего патрулирования, Блейз узнает, что его патронус — снежный барс.